В глубине заметно поредевшего парка на Московском проспекте молодая иранка козочкой подтягивалась к верхним веткам тутовника, собирая крупные черные ягоды в ведерко на локте. Русскоязычный муж объяснил, что три дня она уговаривала найти, где есть деревья подальше от дороги. У нас на родине, продолжал разговор иранец, все любят эту весеннюю ягоду и за вкус, и за полезные свойства, жена считает, что они ей фигуру сохраняют, отец уверен, что дают долголетие, а я вот рву листья для чая, почки промывать. Иранец поделился со мной даже рецептом лепешки из муки, замешанной на туте. Что ж, попробуем. Я по случаю вспомнила и вареники с тутошкой и даже тутовый мармелад. Проходившие мимо красавицы-студентки шуршали пакетиками с чем-то синтетическим из коммерческого ларька. (Фу-у!) Нас, лакомившимися сочными плодами, они обвели брезгливым взглядом. У такой молодежи спрос только на то, что ярко рекламируется, а славную тутошку давно забыли…
В прошлом у нас очень ценили это дерево. Непритязательное к почвам и условиям климата оно живет 200-300, а то и все 500 лет. Сохранился тутовник в Карабекаульском этрапе. Согласно преданию туркменский поэт-классик Сеиди часто отдыхал под этим деревом, любил лакомиться его плодами. Сейчас диаметр ствола более полутора метров, крона около 20 метров. Это дерево ценят и охраняют. В городах же шелковица настоящая головная боль для работников службы очистки улиц. Хотя она пачкает тротуары лишь очень короткий срок, а тень дает все лето, ее нещадно вырубают, выдворяя из города, особенно это заметно в парках, в том же, на Московском проспекте. Взрослые придорожный тут не употребляют, так как под выхлопными газами его плоды, действительно, становятся опасны для здоровья, но птицам раздолье, и на туте вырастает появившийся к этому времени молодняк. Вот и копошатся в кроне шелковиц лишь детишки, забыв запреты матерей и в восторге от вкуса сочных плодов, да птенцы, набирающие силу, чтобы через год вновь прилететь на эти щедрые деревья.
Сейчас в нашей стране плодовой шелковицей никто всерьез не занимается. Ни местная промышленность, ни пищевая, хотя плоды тута представляют особый интерес и как целебное растение. В Туркменистане есть прекрасные сорта шелковицы плодовой – шахтут. В нашем старом дворе было такое дерево, говорили, что до 200 килограммов давало урожай. Может, и правда, ведь даже дальние соседи закрывали на зиму тутовый сок, ароматное варенье. Почему бы в пригородах не вырастить плантации, это сделали в старинном горном селе Тутлы-кала переселенцы калмыки. Не все же нам иранские витамины завозить. Растение это совершенно не требует никаких особых условий и ухода, а выращенное из семени уже на четвертый год дает те самые чудо-ягоды, которые не только исцеляют, но и необычайно вкусны. Не менее ценны и для питания, и для лечения молодые листья шахтута. В них обнаружены почти все известные витамины, многочисленные органические кислоты, каучук, эфирные масла, многое другое. Настой из листьев народная фитотерапия успешно применяет как общеукрепляющее и сахароснижающее средство. Авицена настоятельно рекомендовал употреблять ягоды тута в пищу, считая, что они способствуют долголетию и сохранению работоспособности, особенно людей в пожилом возрасте.
Этой весной я с огромным удовольствием перечитываю Мориса Шамиса. Он из советского времени, не раз и подолгу жил и работал в Туркмении. Он любил так историю, что мог свободно входить в пространство прошлого, и делился с нами не только своими мироощущениями, но и ценными сведениями. Я планировала откликнуться на современные события комментариями из его книг, к сожалению, малоизвестных среди молодежи. Его произведения до сих пор очень злободневны и поучительны. Но весна и несколько строчек из текста книги «Маздак» поторопили выплеснуть первые же эмоции в теме, впрочем, не менее серьезной сегодня для нашей страны. Итак, начало нашей эры…
«Сенатор сам не заметил, как пересел к столу и начал ощупывать плотные коконы, похожие на птичьи яйца. Лишь пальцами можно было ощутить невидимые волоски, которые тянулись из них. Когда–то из–за этих червей великий вазирг Михр–Нарсе закрыл границу для христианских богомольцев. Будто бы они в посохах пронесли коконы для расплода в империи, и казна царя царей лишилась трети серебра за провоз шелка из Китая.
Нет, не в том дело. Граница Эрана с империей тянется от одного конца света до другого, так что посохи для тайного проноса были ни к чему. Просто надо было персу отвадить своих христиан от Византии…
— А сколько времени нужно, чтобы выросли саженцы? — спросил неожиданно для себя сенатор.
Мар Зутра так, словно ждал этого вопроса, объяснил, что на третий год уже можно использовать крайние листья. От нормальных подстриганий тутовник лучше растет. А белые коконы идут в один вес с червонным эфиопским золотом…».
Мар Зутра так, словно ждал этого вопроса, объяснил, что на третий год уже можно использовать крайние листья. От нормальных подстриганий тутовник лучше растет. А белые коконы идут в один вес с червонным эфиопским золотом…».
Впрочем, есть сведения, что иногда шелк был даже дороже золота. Ажиотажный спрос убедил когда-то китайцев торговать шелком за пределами Поднебесной империи, но парфяне не подпускали римлян к популярным китайским товарам. Аньси, как называли китайцы Парфянскую империю персов, отвоевало право посреднической торговли. В глухой пустыне на берегу Узбоя при впадении в Каспий, поставили таможенную крепость Игды-кала, чтоб иноземные купцы и не пытались даже улизнуть от их парфянского ока, не провозили бы к Черному морю товары без оплаты. Потом в умелых кушанских руках надежно покоилась шелковая нить, тянувшаяся из Китая до самого Рима. Шелк служил обменной валютой между государствами, фигурировал в качестве контрибуции, выкупа, военной добычи. Нежный шелк скроил суровую историю прошлого.
В Закаспии царские чиновники сразу поняли выгоду от коконов и первым делом устроили в Кеши школу шелководства. Местные стали сажать везде, где можно, шелковицу, так стали называть тутовник русские, чтобы его листьями, как материнским молоком, кормить грену. И после землетрясения промысел не угас. Я помню, как в мае все взрослые дежурили у тутовника, чтобы уберечь его от острого ножа шелководов. Мама не выдержала и разрешила обрезать у нашего «великана» сочные листья, потом объясняла, что шелковод плакал, говорил, что гибнут его гусеницы, а потом его семья будет голодать. Через год-другой закончились войны с шелководами – в пригородах и селах насадили плантации.
И все это из-за гигиенических свойств одежды, из-за великолепия нарядов из этого волокна. Прошли тысячелетия, а шелк и поныне остается непревзойденным. В натуральном шелке красота, благородство и изящность сочетаются с колоссальной прочностью, не уступающей стали. Несмотря на громадные успехи химии, современная наука пока еще не предложила подобного синтетического материала. Но положите руку на сердце, кто из вас носил наряды из этой великолепной ткани? Не всякая «звезда» себе позволит. Если вспомните о кетени из домотканой ткани, то ошибетесь. Там мало шелка-сырца. В основном синтетические нити из Ирана. На шелк в Туркменистане можете полюбоваться разве лишь во время ежегодных текстильных выставок в начале лета. Купить настоящий щелк можно сегодня лишь в нескольких магазинах мира, специализирующихся на продаже изделий из этой драгоценной ткани. В Китае настоящий шелк тоже очень дорог. Не заблуждайтесь, шарфы, которые вы привозите за 30 долларов, вряд ли из нитей коконов.
Туркменистан прекрасное место для развития этой отрасли, и, похоже, правительство вновь обратило внимание на это. Я видела в некоторых селах, как в темных кладовках на срезанных снопах листьев копошатся гусеницы. Закрой скорей дверь, с такими словами подбежала ко мне хозяйка, там скоро появятся коконы, может, хоть на них мы разбогатеем. Старая женщина говорила о своей семье, а я подумала о государстве — не все же продавать нефть за счет наследства внукам. Натуральный шелк незаменим в электротехнике, радиофототехнике, кинематографии, в медицине, авиации. Да что там, даже мешки для особо ценных продуктов, например, для кофе, шьют только из натурального шелка — синтетика заметно снижает качество продуктов. А парашютный шелк …
Туркменской науке до нанотехнологий еще далеко – мы же не Иран с его почетным положением в этой сфере. Так вот подсказка для бизнесменов, которые хотели бы вложить свои деньги в туркменскую науку. «Профессор Кийсси Хирабаяси из Токийского университета считает, что в близком будущем шелк может стать вкусной и очень полезной частью нашего меню. К этому неожиданному выводу он пришел после серии экспериментов с шелковыми волокнами… По мнению ученого, это сырье очень богато белками. Если волокна растворить, а затем смешать с фруктовыми соками и превратить в желе, добавив органические кислоты, получится сладость, удовлетворяющая самому изысканному вкусу…». Эта информация взята из серьезного научного журнала, облетела весь мир, заинтересовала тех, кто думает о будущем планеты. Возможно, что когда-то и коконы будут деликатесом. Но… я вспоминаю, как на «шелкомоталке» противно воняло из чанов, где распаривали коконы. Впрочем, уже сегодня любому продукту можно придать любой аромат. Ах, как не хочется говорить о синтетике, пока есть возможность пользоваться всем натуральным.
Тутовник уже тысячелетия как местное дерево, которое обладает прекрасными декоративными возможностями, и многие до сих пор вспоминают фирюзинский парк. А я вспоминаю об этом парке всякий раз, когда стою в адский зной на остановке из стали и стекла, а точнее, убегаю от нее подальше. И кому пришла в голову глупость использовать такие дорогущие и совсем неприменимые в нашем климате материалы! А помните, радостную тень от широких крон фирюзинских тутовников? Насадить бы их побольше и забыть о кондиционерах на остановках. От них только болезни, ведь не всякий организм выдержит резкий переход из жары в холод. Надо нам ближе к природе, ко всему, что она так щедро нам дарит. Кто бы в этом сомневался! А вот кто бы это делал?
Ильга Мехти
