Дорожные истории

Часть первая.

 Где ты, моя девочка «люли»?

Солнце в пике лета особенно воинственное, оно посылает на землю жгучие стрелы — лучи. Одна, проскользнув в разбитое окно вагона, преломилась через ребра стакана, и так больно и долго жалила мои закрытые глаза, что пришлось проснуться. В вагоне «азиатского» поезда было оживление, все знакомились друг с другом.

- Из Туркменистана? — поинтересовалась кореянка. — Она узнала по моему штапелю с национальной вышивкой. — Ой, к вашему на День рождения Дженнифер Лопес приезжала!

- Не знаю, не была, не приглашали… попыталась прекратить этот разговор. Обидно же, когда родную страну помнят только по таким рядовым эпизодам….,

Я-то спешила в Ашхабад по значительному событию — скорее получить новый новый туркменский паспорт, так как в южной части России, где я отдыхала, пошел слух, что срок для его оформления дали совсем небольшой. Я спешила, знакомств новых заводить не желала, доехать бы быстрее и без проблем. но соседка по вагону, оказывается, хотела помочь.

- Вы платье-то, смените, а то на границе таможенники станут придираться…

- Почему?

Этот вопрос я тут же проглотила, вспомнив прошлые мои поездки в годы перестроечных диффузий. Тогда особенно была оживлена эта ветка из Узбекистана через Дашховуз в Россию. Вагоны брали штурмом. Переселенцы с семьями, торговцы с огромными тюками, проходимцы с желанием хоть чем-то поживиться… Такое же желание было и у проводников, и правоохранительных служб. Я это видела сама. Как-то на мое место было продано три билета. А может проводники, просто уже отдали его кому-то, обвинив в махинациях железнодорожную кассу, но «по доброте» все же предложили полку в своем купе с договором охранять большую сумку, куда кидали они свою наживу – левые сборы.

Помню, как непопулярен был мой туркменский паспорт у пограничных служб. Как кидали его, когда я уверяла, что нет ни копейки лишней, чтобы заплатить непонятно какой взнос. Не думала тогда, что придется об этом еще раз вспомнить.

С тех же времен неисцелимая боль в сердце. Тогда на работу в Россию азиаты брали с собой детей, чтобы меньше милиция к ним «цеплялась». Кто-то несемейный купил в Душанбе за гроши девочку из племени, представители которого просят милостыню по миру не только из-за пропитания, а и по непонятным нам уже духовным устремлениям, некое подобие дервишества. Девочка помогла парню, была хорошим прикрытием, но он уже, подзаработав немного денег, возвращался домой жениться. Лишний рот, эта девочка, уже был не нужен. О, как танцевала, эта маленькая азиатская «цыганка», как пела, как ухаживала за всеми в вагоне. Мне предложили ее перекупить за смехотворно маленькую цену. Но как могла я взять чужого ребенка! Дома же все отнеслись иначе. Говорили, зачем оставила, почему не привезла, пока не установлены границы. Дочкой была бы. Сердце мое заныло. И ноет до сих пор. Где ты, моя маленькая «люли», как сложилась твоя судьба? Простишь ли ты мою законопослушность?

 Мне, кажется, что наш вагон был тот же, старый, с тех же девяностых годов, с такими же пустыми глазницами окон. Впрочем, вольный степной ветер, он радовал наши разгоряченные тела. Поменялся состав пассажиров. Парни-узбеки после работы в России ехали домой, были отпускники, студенты. Тамбуры и проходы свободны, торговцев с мешками уже не было, хотя кто-то все же умудрился в один тамбур загрузить двухкамерный холодильник «Атлант». Почти все ехали по билетам, матрасы, подушки и постельное белье чистое, туалеты в надлежащим виде — не придраться. Да и проводники в наглаженной форме уже без того безумно-алчного блеска, вежливые. Однако, они никак не могли мне назвать точно час моего прибытия.

… Среди ночи проводники в белоснежных форменных рубашках будили пассажиров, рассаживали ровненько по местам, чтобы по два, не больше, на каждую нижнюю полку получилось. Разве что не командовали «смирно!». Но мы все и без такой команды сидели тихо, под грозным оком проводников даже боялись говорить, часами, молча, ждали появления пограничных служб. Огромные розыскные собаки, крупные ребята в пятнистой форме, их громкие начальственные окрики, вывороченные наземь сумки пассажиров, лязганье штемпельных машинок по кипам паспортов. И подобное каждый переезд границ: и казахской, и узбекской, и каракалпакской. Нет тебе от пограничников ни «здрасте», ни «до свидания». Так, без доплаты к плацкарте я получала в огромных количествах потрясающий адреналин. Уж не мазохистка ли я?! До обеда все, уставшие за грозную ночь, спали. Будил бархатный голос пожилого ресторанного работника, оповещавшего, что минут через сорок будет готов настоящий плов и лагман, «как мама готовит». Действительно, все очень вкусно. А потом в ожидании следующей грозы — проверки на дорогах, мы болтали. Не мешали ни какие преграды: ни социальные, ни национальные. Мой ноутбук вызвал оживление.

- А на нем есть игры?

- Нет, он только для того, чтобы писать..

- Вы пишите? О чем?

- О вас…, сказала я весьма не предусмотрительно.

Посыпались различные истории. Кореянка, оказывается, возвращалась с празднования юбилея своей землячки. Мало их осталось в Узбекистане, куда до войны выслали родителей. Не зная национального языка, без родины, корейцы все же стремятся не растеряться, хоть как-то поддерживать друг друга. Узбекские парни рассказывали, как хорошо им было бы в России, если б ни милиция. Документы правильные, но на день по десять раз их проверяют…. Похоже, иммигранты так обжились, что почувствовали себя россиянами. Но были и другие обиды. Садовника выгнали, не заплатив за работу.

- А у вас договор был? Я уже поневоле втягивалась в расследование.

- Конечно, был. Хозяин сказал сколько будет платить, и мы ударили по рукам. А соседи этого фермера в Ясеньках в первый же день сказали, что он никому не платит. Я тогда не поверил, ведь мы же по рукам хлопнули…

Чем я могла ему помочь? Тем более, что очень скоро мне понадобились силы, что защищать себя.

Часть вторая

 Переход

Поезд с огромным опозданием остановился, наконец, в Нукусе, в такси быстро добралась до перехода через границу. Узбекские пограничники встретили любезно. Совсем не те, что в поезде, одобрительно подметила я. Мое мнение резко изменилось, когда из сумочки вытащили печатный потрепанный молитвенник, которые я уже лет 20 ношу в сумочке как оберег. У таможенников появился ко мне интерес. Стали потрошить сумку, нашли художественные произведения с дарственными надписями авторов, мои записи на белой бумаге, сделанные в российских библиотеках. Усердно читали. Слово «сельджук» взволновало. Страсти раскалялись. Дискетница, где хранила записи книг мировых религий, вызвала настоящий шок. Особенно потрясли диски серии «Нешинел географик». Путешествие по Индии английского тележурналиста довело до белого каления – там показывали шрам Шивы. Испугались так, будто увидели самодельную бомбу.

Все мое просматривали на их рабочем компьютере, где позывными, вот пристрастие-то (!) был лай собак. А за перегородкой шел таможенный досмотр европейских туристов, которым хотелось в Узбекистане продолжить знакомство с историей Шелкового пути. Вывороченные чемоданы, базовый уровень английского у таможенников, их радостные всклики «алтын!», когда выкопали среди белья копеечное золотое украшение, и нерадостные выкрики «крейзи!» у туристки. Этот шум мешал начальнику звонить высшему руководству, чтобы узнать, можно ли перевозить мне мою собственную книгу «Парфянское вино». Я объясняла, что это не об алкоголе, а о вечных философских истинах, но все было напрасно. Решили оставить без выдачи мне соответствующего документа на таможне «на временное хранение», читай правильно «на вечное хранение» мои личные бумаги, диски, молитвенник и экземпляр книги, напечатанной в российском университете, произведение, только что конкурсной комиссией Интернационального союза писателей, отобранное, как одно из лучших для дальнейшего продвижения на книжном рынке. По совсем не странному для нашего времени стечению обстоятельств в «Парфянском вине» я с печалью говорила о существовании границ между странами, особенно между азиатскими народами, еще печальнее о том, что люди к границам привыкают, и воспринимают их, как непреложное условие существования цивилизации.

Назрел вопрос, а как будут проверять мои мозги, ведь я перевожу через границу мои знания по истории народов, их духовному пути, выдержки из Корана, Евангелий, Акдаса? Их тоже надо оставить на границе? Потом поблагодарив за неординарную рекламу моей особы, я потащила развороченный чемодан туркменским пограничникам и таможенникам, прижав крепко к телу моего спутника, мой компьютер, который, конечно же, никто не спохватился проверить. Туркменские таможенники удивились беспорядку в вещах, но быстро выпустили… на свободу.

Такси до города я ждала с несколькими местными жительницами. Они рассказали, что их на границе проверяют куда более тщательно. Заставляют раздеться и ощупывают нижнюю часть тела. Они с завистью добавили, что меня не будут проверять, я законы знаю. Нет, к сожалению, с правами и обязанностями граждан при переходе госграницы я не знакома. Теперь попробую проконсультироваться у специалистов международного класса. Потом расскажу вам в следующей статье.

Часть третья

 На родной земле.

Я так была измучена переходом границы, что не могла без отдыха двигаться дальше до Ашхабада. Таксист привез меня к гостинице, очень милой, деревенской. Мне предоставили вполне приличную чистую комнату, с теплым душем и прочими удобствами, кондиционером. Сами же работники гостиницы разместились на кошме у входа. Я примостилась рядом. Вечерний ветер обдувал, но не мог выверить мои тревожные вопросы. Когда-то в этих краях я встречала Г.Пугаченкову, известного знатока восточной архитектуры, она везла из Узбекистана свои книги с рисунками древних храмов, свои записи, где, несомненно, также было слово «сельджук», сейчас так встревожившее узбекских таможенников.

Мне хотелось вспомнить то забытое доброе время, и рано-рано утром я поехала на старый базар. К тому же, надо было поменять валюту на туркменские деньги… Я спохватилась. Опять нарушаю закон, пользуясь услугами частных менял. Но тут же себя успокоила. Банки еще не работают, да и какой восточный базар без менял.

Землю только что полили водой, окурили дымом юзарлыка товары. Горы разноцветного штапеля оседлали продавщицы с метрами в руках. Все как и в прежние времена, товары со все мира. Только в лавках сидят не кожевники и мастера керамической посуды, а продавцы мобильных телефонов. Тут же вспомнилась обида: таможенники отобрали у меня тоже мобильную связь, ведь молитвы это же прямая связь со Всевышнем…

На базаре я попробовала на вкус древнюю крепостную стену. Здесь это местное лекарство — аналог современного Кальция никомед. Мне пояснили, что древние мастера раствор для связки кирпичей замешивали на яйцах. Я удовольствием поверила в силу этого снадобья. Только опять возник вопрос, а от какой крепости или, может, дворца откололи продавцы свой лекарственный товар? Будет крепость меньше на кусочек, хотя легенды о ней сохранятся в народе. К старым легендам прибавляются новые. Рассказывают, что одна местная девушка после окончания российского вуза возвратилась домой и не вернулась к парню, которому обещала свое сердце. Что же могло приключиться? Не пустили родители, вспомнила о парне, с которым в детстве купалась в придорожной пыли? Хотя все может быть еще проще –девушке не дали визу. Но российский сокурсник сильно скучал и написал песню. «Бегу, спешу. Моя любимая сказала «нет!». Что делать? В ее стране в отключке Интернет…». Любовь, только она, действительно не имеет границ.

А потом я доставила себе удовольствие пересечь пустыню Каракумы на такси, на этом виде транспорта, который моему кошельку недоступен в России. Пустыня сильно изменилась. Строятся новые современные поселки, появились хлопковые поля и автобусные остановки с кондиционерами. На ее главной дорожной артерии скоро будут пробки из мощных бульдозеров, 20-тонников, уже разбивших хваленую трассу. Ее пытаются латать, но все напрасно. Вековечны в этом краю лишь одинокие строения Хорезмшахов. Интересно, а как обходилась их могущественная империя, о богатстве которой писали современники, без такой мощной техники?

 Ильга Мехти