Елена Дементьева
Мания величия и мания власти свойственны многим «гениям зла», известным истории. Не миновали они и Туркменбаши, чему в немалой мере способствовало его ближайшее окружение, поддерживая и всячески культивируя пагубные наклонности доморощенного «сверхчеловека».
В начале октября 2002 года на сайте «Гундогар» (старая версия) было опубликовано исследование российского публициста Елены Дементьевой «Портрет диктатора в интерьере современного Туркменистана», в котором, на наш взгляд, дана наиболее развернутая характеристика личности Сапармурада Ниязова. По согласованию с автором, предлагаем нашим читателям эту статью с некоторыми поправками и сокращениями.
По сравнению с другими бывшими республиками «нерушимого Союза», которые время от времени сотрясали внутренние и внешние катаклизмы, ниязовский Туркменистан оставался островком стабильности, спокойствия, а многочисленные в первые годы независимости международные контакты придавали Сапармураду Ниязову имидж мудрого политика, знатока философии и истории и заботливого «отца всех туркмен». Провозглашенный в 1995 году статус постоянного нейтралитета и вовсе придал Туркменистану облик чуть ли не идеального государства: трудолюбивый малочисленный народ, несметные богатства недр, добрый справедливый президент, великолепные, не имеющие аналогов в мире ковры ручной работы, быстрые, как молния, скакуны с лебедиными шеями, прекрасные девушки в национальных одеждах, неповторимые серебряные украшения, старики в дивных белоснежных шапках, дыни, арбузы и 360 солнечных дней в году — вполне исчерпывающая информация о Туркменистане начала 90-х годов. Увы, весь этот внешний антураж скрыл процесс, зреющий в недрах туркменского общества — зарождение диктатора Сапармурада Туркменбаши Великого.
Сосредоточив весь свой ущербный потенциал на экспансии в сферу гражданских и общественных отношений, на борьбу с инакомыслием, новоявленный диктатор испытывал явный недостаток сил и времени на решение действительно важных задач общенационального масштаба, на борьбу с реальными негативными проявлениями, такими как экономической отставание, снижение уровня жизни, коррупция, наркоторговля, взяточничество, а также их производными. Имея реальный доход на душу населения около 200 долларов, пополняя свои закрома вымышленной пшеницей, снимая «невиданный» урожай недозревшего хлопка, бесконечно заявляя о намерении построить тот или иной «супергазопровод», Туркменистан оказался заложником жестокой политической игры Ниязова в «Великого Туркменбаши».
Когда же рядовой, ничем не приметный партийный функционер начал свою трансформацию и превратился во всемогущего Туркменбаши, клятву верности которому приносили в Туркменистане ежедневно все — от детсадовцев и школьников до высших чиновников и генералов? Когда же впервые ощутил он вкус вседозволенности: когда понял, что Москва — это уже не строгая «мать-командирша», а всего лишь одна из участниц «парада нейтралитетов», когда «поразил» своих приближенных, «вызвав» дождь с ясного неба или когда впервые увидел свое воплощение в бронзе? Чтобы понять это, нужно вернуться назад, в послевоенные годы. Ведь все мы, как известно, родом из детства…
Рано потеряв отца, а в восьмилетнем возрасте лишившись матери и братьев, погибших во время разрушительного ашхабадского землетрясения 1948 года, маленький Сапармурад оказался перед проблемой, которая на языке психологов называетсядефицитом идентификации и возникает в тех случаях, когда в ранние годы, решающие для становления личности, у человека не формируется идентифицирующее ядро. Потеря семьи послужила причиной эмоционального вакуума, заполнить который, живя в детском доме, Сапармураду не удалось. Поиски собственной идентификации нередко приводят к неадекватным идентификациям, которые, выполняя роль защитных механизмов, отчуждают человека от его собственной сущности, от его собственного Я, которое все больше сжимается, а на его месте появляются фантастические, наивные или параноидальные формы, вплоть до полного слияния с идеей, которую он себе представляет.
Нелепо было бы считать, что уже в ранние годы Сапармурад Ниязов грезил о президентском кресле, но совершенно очевидно, что впечатления детства и юности, не стершиеся, а лишь вытесненные на уровень подсознания (годы, проведенные в детском доме, обида на родственников, не пожелавших приютить сироту, учеба в институте среди обеспеченных и благополучных сокурсников, где он явно не выделялся ни привлекательной внешностью, ни способностями), как, впрочем, и начало карьеры — чреда унижений, «утраченных иллюзий» и неосуществленных амбиций — позднее в различной степени воздействуют на поведение и эмоциональный мир Ниязова-президента. Некогда лишенный любви и внимания, униженный и страдающий ребенок сам становится жестоким и бессердечным, ибо даже десятилетия спустя в нем продолжает жить трагическая потребность, заставляющая его мстить за обиды, перенесенные в раннем детстве, и проецировать накопленную ненависть на другие личности или общественные институты.
Психологи утверждают, что самые жестокие преступления совершаются людьми, в детстве подвергавшимися насилию и издевательствам. Отсюда не следует, что все «неблагополучные» дети становятся насильниками и убийцами. Но, как говорится, исключение только подтверждает правило. Не все дети, лишенные в раннем возрасте родительского тепла, становятся законченными эгоистами, не способными к проявлению элементарных человеческих эмоций: любви, доброты, сострадания — однако, подобного рода отклонения случаются довольно часто, и истории они известны. Для этого необходимы определенным образом совпавшие врожденные характеристики индивидуума с объективными условиями, в которых он оказывается.
Не секрет, что нравы, царившие на «политической кухне» конца 60-х — начала 80-х годов, куда судьба и конъюнктурные соображения забросили Сапармурада Ниязова, не способствовали формированию высоких нравственных качеств у молодого «выдвиженца». В результате целой чреды исторических (объективных) и поведенческих (субъективных) событий, С. Ниязов — бывший воспитанник детдома, бывший инженер-энергетик, бывший первый секретарь ЦК КП Туркмении — достиг вершины своей карьеры, получив кредит доверия, который он, к слову сказать, довольно быстро исчерпал. Если сравнить Ниязова-президента начала 90-х и конца 90-х годов, становится ясно: перед нами — абсолютно разные люди. Вспомним «парадный портрет» Ниязова, созданный в первый период его президентства: напряженный, даже испуганный взгляд, неловкая поза, минимум излишеств в интерьере рабочего кабинета, серенький костюм, белые носки… Этот человек еще только примеряет на себя облик президента, еще нет бриллиантовых перстней, эскадрильи личных самолетов, розовых дворцов, он еще не Туркменбаши Великий, он просто Сапар Атаевич…
Первый визит в США: не всегда знает, куда ступить, что отвечать, принимать или не принимать дорогие подарки от щедрых американских бизнесменов, уже нацелившихся на природные богатства Туркменистана. И вдруг — неожиданный вопрос к одному из членов делегации: «А как ты думаешь, можно попросить у них в подарок мотоцикл? Когда я был маленький, я мечтал, чтобы у меня был мотоцикл».
Вот оно! «Процесс поиска идентификации» близок к завершению, «эмоциональный вакуум» практически заполнен, но неужели из-за президентского кресла выглядывает маленький мальчик-сирота, мечтающий о мотоцикле? И не детскими ли лишениями вызвано последующее неутолимое стремление к роскоши, а детской зависимостью — неудержимое желание стать полновластным хозяином всего и вся?!
Знакомясь с работами по психологии личности и межличностных отношений, автор столкнулся с таким понятием, как социализация, то есть усвоение индивидуумом социального опыта, вхождение в социальную среду, в систему социальных связей, в результате которой он обогащается опытом, принимая господствующие в обществе ценности, нормы и методы жизни, а также реализует себя как личность. В процессе длительной социализации среднего нормального гражданина всегда происходит формирование так называемого «структурного барьера», своеобразных механизмов торможения. Однако в рамках этого процесса встречаются случаи социального инфантилизма, под которым следует понимать аномальное поведение индивидуума в поле социальных напряжений, характеризующееся дефицитами механизмов контроля его социальной активности. Видимо, это то самое, что имеется в виду, когда о человеке говорят «сошел с рельсов». Скорее всего, именно отсутствием механизмов торможения и следует объяснить те изменения, которые произошли в поведении Ниязова, и привели, в конце концов, к превращению его в Туркменбаши Великого.
Прежде всего, следовало создать «героическую биографию». Естественно, в биографии вопроса о происхождении, о родителях избежать невозможно, а если у человека не было семьи, ее можно придумать, решил Туркменбаши и занялся созданием образа своей Великой Семьи, в чем, надо сказать, немало преуспел. У Великого Туркменбаши не может быть «рядовых» родителей. Только героиня-мать и герой-отец могли произвести на свет «отца всех туркмен». Закрепили миф, как водится, переименованием улиц, промышленных объектов, больниц и школ, мемориальным комплексом, несколькими памятниками, стихами и песнями. Чуть позднее переименовали месяц март — в честь матери, обещали также найти подходящий месяц и для отца.
Поводом для фантазии на тему семьи, как мне кажется, послужила также и самая банальная ревность и зависть, которые сопровождали Сапармурада Ниязова от стен детдома, через студенческие аудитории и чиновничьи кабинеты прямиком в президентский дворец. Безусловно, видя вокруг себя носителей известных и уважаемых в Туркменистане фамилий: Бабаева, Азимова, Овезова, Непесова,Ханамова, Шихмурадова и многих других — безродный Сапармурад просто обязан был пополнить свою биографию именами выдуманных героев, выдуманными фактами и даже элементами мистики. Вспомним, хотя бы, повествование о явленииВсевышнего, который раскрыл простому смертному Сапармураду Ниязову его историческое предназначение, или родство с великими героями прошлого — Огуз-ханом, Алп-Арсланом, которые постоянно сопутствуют и наставляют своего потомка.
По-видимому, и обретением своего титула Туркменбаши, а позднее Туркменбаши Великий, С. Ниязов обязан все тому же неутолимому стремлению к превосходству над людьми, все той же мании величия. Кроме того, ведь многие исторические личности рано или поздно отказывались от своих родовых фамилий: Ленин, Сталин, Гитлер,Ататюрк. Наконец, и Сапармураду Ниязову пора было становиться Туркменбаши. К тому же, заурядная фамилия «Ниязов» не вызывала у подчиненных должного «священного трепета». Рассказывают даже о таком случае, имевшем место еще в «добашистскую» эпоху. Как-то позвонил он в приемную одного из своих министров и, назвавшись, услышал от девушки-секретаря: «Какой Ниязов?» На встречный вопрос: «А что, у нас много Ниязовых?» — получил обидное: «Навалом». Говорят, девушку на следующий же день уволили…
Теперь перед нами был Туркменбаши образца ХХI века, «Золотого века туркмен» — ни больше ни меньше. Срок его президентства уже истек, но он продолжает править. Он живет во дворце, приглашает к себе зарубежных докторов, имеет штат преданных слуг и послушных служанок — словом, имеет весь традиционный набор атрибутов, представляющих ценность для людей, как правило, лишенных творческих наклонностей и по сути своей примитивных, но стремящихся от чисто внешних проявлений превосходства — к превосходству «по определению».
Процесс становления и развития личности Туркменбаши Ниязова, сопровождавшийся необычайно завышенной самооценкой, отсутствием внутренних механизмов торможения, а также и внешних сдерживающих рычагов: законов, общественного мнения, наличия оппозиции и даже таких простейших атрибутов жизни нормального человека, как друзья и семья — свидетельствуют о целом ряде психических нарушений и комплексов. Так, психологи отмечают склонность подобных личностей к«нарциссизму», т.е. эмоциональному состоянию, при котором человек проявляет интерес только к своей собственной персоне, что может привести к утрате реальности в оценке собственных способностей. У личностей, подобных Ниязову, особенно ярко выраженный характер носят действия на почве «нарциссических обид». Ни одна, даже самая незначительная психическая травма, ни одно унижение, ни одна обида не могут быть когда-либо забыты и прощены. Примеров такого «злопамятства» Ниязова все знакомые с ним в прошлом и настоящем люди могут привести ни один десяток. Он не забывал и не прощал ничего, даже помнил, кто из его нынешних подчиненных не здоровался с ним, когда он был рядовым партаппаратчиком, или у кого был такой же костюм, такая же автомашина, как у него. В повседневной политической практике Туркменбаши сплошь и рядом встречались примеры «запоздалой» мести людям, когда-то унизившим или обидевшим его, причем это касалось не только граждан Туркменистана, но и зарубежных бизнесменов, чиновников и даже руководителей иностранных государств.
…Так, борясь со своими многочисленными комплексами, а заодно и со своими недоброжелателями, Сапармурад Ниязов становился Туркменбаши Великим. Он настолько сфокусировался на себе, что перестал видеть реалии, утратил связь с действительностью и потерял способность видеть проблемы других людей. Характерные признаки параноидальной личности — мания величия и мания власти — были свойственны многим «гениям зла», известным истории. Не миновали они и Туркменбаши, чему в немалой мере способствовало его ближайшее окружение, поддерживая и всячески культивируя пагубные наклонности доморощенного «сверхчеловека».
«Написав священную книгу [«Рухнама» — прим. автора], вы оказали бесценную услугу не только своему любимому туркменскому народу, но и всему мировому сообществу. И мы всегда будем любить вас и гордиться тем, что нашему народу посчастливилось иметь такого мудрого и великодушного Сердара — человека незаурядных способностей, которого народ по праву сравнивает с Пророком». Это из поздравления членов Кабинета министров с 10-летием избрания Ниязова президентом. А вот, что написали члены президиума Меджлиса (парламента): «Рожденная вашим гением священная Рухнама — это настоящая сокровищница, из которой теперь все мы черпаем духовные силы и знания…». Участники конференции «Сапармурад-Туркменбаши — великий политик современности» также мелочиться не стали: «Каждый гражданин Туркменского государства, которое возглавляет Великий Сердар, получивший пророческое благословение Всевышнего быть опорой своему народу, преклоняется перед вами, наш Великий Сапармурад-Туркменбаши».
…Трудно не любить себя, когда шагаешь по великолепным коврам, а под ноги тебе летят лепестки роз… Однако лидер, которому никто не смеет возразить, которого все называют непогрешимым, которому все поддакивают, обречен. Даже тиран должен проявлять достаточно ума, чтобы терпеть рядом с собой человека, способного возразить, способного осадить его порыв, ибо порыв может оказаться гибельным. Но, возможно, даже интуитивно чувствуя это, Ниязов не захотел «делиться» властью и одного за другим отправил в «политическое небытие» всех, кто мог бы оказаться подобным сдерживающим его нездоровые идеи и поступки человеком. История свидетельствует, что как только Робеспьер расправился с Дантоном — последним соратником, который имел мужество открыто спорить и не соглашаться с ним, гибель его системы наступила незамедлительно.
Не избежал Туркменбаши и такого явного признака психических нарушений, какгиперкомпенсация комплекса неполноценности. Это явление — часть сложного защитного механизма, помогающее преодолеть сомнения в уникальности собственной миссии и страх перед тем, что он не сможет удержать то, что уже имеет или будет иметь. Одним из его проявлений можно считать «строительную мегаломанию» — строительство огромных сооружений, по большей части не имеющих практического значения. Безусловно, появление разного рода «многоножек», строительство грандиозных мечетей, дворцов и стадионов, памятников и фонтанов — лишь подтверждают тот факт, что Туркменбаши больше смерти боялся бесследно исчезнуть из памяти потомков и вместо того, чтобы заняться решением насущных проблем населения, тешил свое нездоровое тщеславие подобными деяниями. При этом следует сказать, что архитектурные вкусы Туркменбаши, как и его вкусы в других видах искусства, были на редкость примитивны, что неудивительно при его бесчувственном и примитивном в своей основе характере.
Строительной мегаломании «вождя всех народов» Иосифа Сталина обязана Москва своими «высотками», и только начавшаяся война «спасла» столицу от строительства на берегу Москвы-реки, на месте взорванного в декабре 1931 года Храма Христа Спасителя Дворца Советов — гигантского по размерам и такого же гигантского по никчемности сооружения. Не у Сталина ли позаимствовал Ниязов идею золотой фигуры, венчающей так называемую «Арку нейтралитета» в Ашхабаде, которую в народе именовали «хочешь жить — умей вертеться»? Сталин тоже хотел увенчать Дворец Советов вращающейся фигурой. Только он был немного скромнее Туркменбаши и решил, что это должен быть его предшественник — Ленин. А Ниязов не мелочился: в самом деле, кого же поднять на такую высоту? Ну, не Гапурова же…
Но апофеозом мегаломании Туркменбаши Ниязова следует считать созданный им миф о «величии» туркменской нации. Он, видимо, решил, что ему досталось чересчур скромная вотчина. Ведь теперь он — не партийный руководитель одной из республик СССР, стоявшей на предпоследнем месте по численности населения и на одном из последних — по уровню экономического развития. Он — Туркменбаши Великий и должен, обязан быть лидером великой нации. Так началось создание очередного мифа — мифа о величии туркмен, идеи об избранности народа, который должен был служить фоном для его грандиозной деятельности. Так появилась на свет«Рухнама» — свод псевдоисторический фактов, псевдонаучных выводов и прописных истин, облаченных в форму откровений, ниспосланных автору «свыше». Размышления о высоких материях перемежались в ней с автобиографическими отступлениями и откровенным вымыслом. Так, туркмены оказались основоположниками и правителями многих сотен государств не только в Азии, но и в Европе. Вопреки существующим фактам им было отдано первенство в некоторых изобретениях и открытиях. Удивительно, что в «Рухнаме» не нашел отражения факт, услужливо подбрасываемый некоторыми туркмнскими «историками» о том, что будто бы древний народ — ацтеки — не что иное, как туркменское племя «ак теке», занесенное волею Всевышнего на американский контенент. Хватило и того, что турки и азербайджанцы в одночасье стали туркменскими племенами!
Безусловно, туркменский народ имеет богатую событиями, свою настоящую, а не вымышленную историю, которая, кстати, тщательно замалчивалась Ниязовым и его «историками», и не претендует на чужие достижения и вымышленных героев: хватает и своих. Скорее всего, нужно говорить о том, что не народ и его история были «мелковаты» для Ниязова, а наоборот, он сам не был достоин их величия.
Существует старый способ определения жизнеспособности любой организационной структуры и дарований ее руководителя. Надо на эту структуру посмотреть в момент, когда руководитель отсутствует. Если его отсутствие сказывается отрицательно на деятельности организации, значит, руководитель слаб и не сумел подобрать и расставить нужных людей, значит, организация нежизнеспособна. Не секрет, что в последние годы жизни Туркменбаши не покидал пределов Туркменистана, не совершал дальних зарубежных вояжей и воздерживался даже от поездок по соседним странам. Да и из Ашхабада старался не отлучаться. Таким образом, можно сделать вывод о том, что Ниязов был невольным заложником своей же собственной политики.
По-видимому, опасаясь попасть в ситуацию, схожую с историей «голого короля», разоблачил которого приезжий, не знакомый с местными «правилами игры» человек, Ниязов сделал все возможное для того, чтобы «чужие» в Туркменистан не заглядывали, а со своими справлялся с помощью нехитрых средств — запретов и угроз. Строгая проверка анкетных данных членов делегаций, журналистов, бизнесменов, не говоря уже о простых смертных — родственниках жителей «страны Туркменбаши» чаще всего заканчивалась вердиктом: не пущать! (Известен даже случай, когда молодому москвичу, решившему жениться на девушке из Ашхабада, не выдали въездную визу… на собственную свадьбу). Ужесточение до крайней степени визового режима, карательные меры в отношении людей, имеющих малейшие контакты с «заграницей» и, что нужно считать самым большим кощунством, использование в своих сомнительных целях статуса нейтрального государства не спасли Ниязова от разоблачения. Нашлись люди, которые сказали: «А король-то голый!» — и лишь пассивность масс и отсутствие организующей структуры до поры до времени позволяли ему безнаказанно продолжать свое правление.
При этом Ниязов явно был напуган, и этот страх — не реакция нормального здорового человека, а ничем не прикрытая мания преследования, параноидальный психоз: его резиденция была превращена в неприступную крепость, появился двойник (а может быть, и не один), его окружила огромная свита охранников, которых он, движимый подозрительностью, то и дело менял, а в свободное от «государственной деятельности» время палил из пистолета по портретам своих врагов. Болезненная подозрительность заставила его находить все новые и новые «подтверждения» правильности своих параноидальных домыслов: подвергались аресту совершенно невинные люди, которые затем, под давлением, давали «чистосердечные признания» в несовершенных преступлениях, а все его приближенные были обязаны предъявлять свои «родословные».
Психологи справедливо замечают, что подобного рода личности, добившись политической власти, невероятно опасны для общества, ибо «политик-психопат представляет собой особо опасное явление на грани здорового человека и душевнобольного. Это опасно именно потому, что в психопате в общем случае присутствует так много от здорового человека, что обычные люди не в состоянии распознать в нем какие-либо психические отклонения…» Подобное мнение даже послужило поводом для некоторых ученых высказать достаточно спорное, но вполне логичное предложение, чтобы любой государственный деятель, обладающий чувством ответственности, не реже одного раза в год проходил контрольное психиатрическое обследование…
В заключении позволю себе оспорить общеизвестное высказывание о том, что история всегда повторяется дважды: первый раз как трагедия, второй — как фарс. Тоталитаризм — это всегда трагедия, сколько бы раз мы с ним не сталкивались. Не углубляясь в древние века, вспомним только Германию, Советский Союз, Румынию, Югославию, Кампучию… Но история, давая трагические примеры, оставляет и повод для оптимизма: этому кошмару рано или поздно приходит конец.
Источник: Гундогар
