Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока
«Арабская весна» стала возможной во многом вследствие отсутствия в странах Ближнего и Среднего Востока социально-политических лифтов, консервации правящей элиты и разрыва между поколениями.
Свергнутые лидеры правили по 30–40 лет, управляемые ими режимы были коррумпированными, поддержка со стороны населения минимальна. В то же время проблема передачи верховной власти и радикальное исламистское подполье существуют и в Центральной Азии (ЦА), в первую очередь в Узбекистане.
Весьма вероятно широкое распространение аналогичных «арабской весне» процессов за пределы региона, в том числе в Центральную Азию, с участием тех же внешних игроков – Катара, Саудовской Аравии и Турции при потенциальной поддержке западного сообщества, в первую очередь США, заинтересованных в укреплении своих позиций в противовес России и Китаю.
Основным катализатором возможной «центральноазиатской весны» (помимо местных социально-экономических и политических перекосов) станет Афганистан после выхода из него коалиции НАТО в 2014 году. Эвакуация войск альянса и приход к власти талибов в пуштунских районах исламской республики могут занять в зависимости от степени поддержки президента Хамида Карзая два-три года.
Что случится
Таким образом, наиболее угрожаемый период – 2015–2017 годы. Хотя планирование хода противостояния правительств региона с радикалами по конкретным сценариям целесообразно проводить до 2020-го. Особо важна в свете приближающихся событий практическая подготовка к развитию ситуации в регионе по конфликтному сценарию силовых ведомств и политических структур стран ЦА. Это же касается координации их сотрудничества с соответствующими структурами и ведомствами РФ и КНР, а также межгосударственной региональной кооперации в сфере безопасности и работы с беженцами и временно перемещенными лицами.
Возможность налаживания сотрудничества такого рода для большинства государств региона (кроме Казахстана) с учетом имеющихся между ними противоречий, закрытости, клановости и сосредоточенности исключительно на собственных интересах высшего руководства крайне низка, если вообще не исключена. При этом Таджикистан и Киргизия представляют слабое звено в ЦА уже в настоящее время.
Влияние исламистов и криминальных кланов, в том числе напрямую связанных с афганским наркотрафиком, на их территории чрезвычайно велико. Значительные внутренние районы и протяженные участки государственной границы не контролируются ни центральными, ни местными властями. Состояние экономики близко к критическому.
Судя по укреплению позиций Саудовской Аравии и Катара в Киргизии, где открыты посольства обеих стран «ваххабитского тандема», именно эта страна будет играть роль главного плацдарма и штаба по организации «центральноазиатской весны». Это логично вследствие ее геополитического положения, позволяющего концентрировать на территории Киргизии боевиков для действий по всем ключевым направлениям, включая Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) Китая. Кроме того, в Киргизии в отличие от Таджикистана слабо влияние Ирана – основного конкурента Саудовской Аравии в исламском мире.
Эксперты отмечают: при организации экспансии радикалов из Афганистана в первую очередь их целью будут Киргизия, Таджикистан и Узбекистан, что не исключает проблем в Туркменистане (в Прикаспии и на границе с Ираном) и Казахстане. Это объясняется тем, что в составе исламистов действуют сильные группы Исламского движения Узбекистана (ИДУ), а также выходцев из Татарстана, Башкирии и Северного Кавказа. Сами афганские и тем более пакистанские талибы в ЦА продвигаться не будут – этот регион находится вне сферы их непосредственных интересов.
В то же время логистическую поддержку боевикам ИДУ, джамаата «Уйгур-Булгар» и других союзных групп они окажут, играя роль глубокого тыла для центральноазиатских исламистов. В случае развития событий в ЦА по сирийскому сценарию высока вероятность скоординированной работы управления общей разведки Саудовской Аравии и межведомственной разведки (ISI) Пакистана по подготовке на афганской территории в сотрудничестве с талибами боевиков для широкомасштабной диверсионно-партизанской войны, как они это делают с 2013 года в отношении Сирии.
Как следствие минимизация влияния исламистских деятелей на ситуацию является ключевым моментом для стабилизации ЦА, поскольку идеологией будущих социальных волнений будет «исламская справедливость» – универсальное средство объединения оппозиции на этапе захвата власти. Чем слабее влияние исламистских групп в той или иной стране, тем слабее будет движение протеста.
Нельзя сбрасывать со счетов уйгурский фактор, существенный на востоке региона. В этой связи целесообразны тесное взаимодействие местных спецслужб с Министерством общественной безопасности (МОБ) КНР, организация совместной работы по уйгурским исламистам в СУАР КНР для определения степени их контактов с местными единомышленниками.
С учетом роли Турции в свержении правящего режима в Ливии и организации гражданской войны в Сирии необходима ревизия степени турецкого влияния в ЦА с упором на наличие в регионе организаций типа ТЮРКСОЛ и других фондов единения тюркоязычных народов, которые работают под эгидой Анкары и ее спецслужбы MIT.
Существенно также присутствие в регионе колледжей или ячеек организации «Нурджулар». Они в значительной степени работают на американское разведывательное сообщество и могут быть задействованы Вашингтоном в случае начала «цветной революции» в той или иной стране в качестве организаторов пятой колонны.
Особое внимание необходимо уделять активности в ЦА криминальных кланов, особенно тех, которые занимаются наркотрафиком. События в Киргизии иллюстрируют их влияние на организацию массовых беспорядков и протестных движений.
Судя по опыту «арабской весны», отсутствует возможность получения центральноазиатскими государствами гарантий от потенциальных организаторов и участников кампании региональной дестабилизации заключения с ними соглашений, подлежащих выполнению. Ваххабитские монархии Персидского залива (Катар и Саудовская Аравия), а также США, Турция и страны ЕС имеют в регионе собственные интересы, которые не могут быть реализованы в условиях сегодняшнего статус-кво.
В качестве наиболее вероятных плацдармов для организации баз вооруженной исламистской оппозиции сейчас можно рассматривать Ферганскую долину Узбекистана и территорию Киргизии. Возможно появление дополнительных баз в Дагестане, Таджикистане, Афганистане, приграничных районах Синьцзяна.
США, страны ЕС, Катар, Саудовская Аравия и Турция, судя по развитию гражданской войны в Сирии, в случае развития кризисных явлений в Центральной Азии могут взять на себя финансовое обеспечение и политическое прикрытие действий «легальной» оппозиции. Операции по обучению, вооружению и переброске боевиков с высокой степенью вероятности будут проводиться пакистано-саудовским альянсом спецслужб при участии соответствующих ведомств Катара и Турции. Конкуренция между ними значительна, что демонстрирует ход событий «арабской весны».
Западные спецслужбы скорее всего ограничатся мониторингом текущей ситуации и точечной подготовкой групп боевиков для захвата спецобъектов, имеющих отношение к ядерной индустрии, а также химических и биологических структур ВПК бывшего СССР на случай угрозы их разрушения либо захвата радикальными исламистами.
Информационное обеспечение будущих дестабилизационных процессов в регионе с помощью каналов «Аль-Арабийя», «Аль-Джазира», западных СМИ имеет высокие шансы на успех, так как они доминируют в общемировом информационном пространстве. В то же время национальные средства массовой информации Ирана, России, Индии, Китая, Японии, Южной Кореи, стран Юго-Восточной Азии и Латинской Америки по негативному опыту «арабской весны» относятся к сообщениям суннитских и западных коллег с большой долей недоверия.
В настоящий момент можно считать открытым вопрос о возможности прямого вмешательства вооруженных сил военно-политических союзников государств ЦА – России и Китая. Имеются в виду рамки Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) или патронат Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Но высока вероятность, что союзники ограничатся мониторингом ситуации, укреплением границ на центральноазиатском направлении и точечными спецоперациями. Для России исключение одно – прямая угроза безопасности Казахстана. В то же время любые попытки действовать в регионе по ливийскому сценарию с использованием ООН будут неизбежно блокированы в Совете безопасности РФ и КНР, как в ситуации с Сирией.
Следует отметить задачи организаторов и участников потенциальной «центральноазиатской весны». Это усиление их влияния в регионе, вплоть до размывания национальной государственности, приведение к власти лояльных групп и контроль над местными элитами. При этом каждый имеет собственные приоритеты, отнюдь не обязательно совпадающие с интересами партнеров и временных союзников.
Вот эти приоритеты. Для США – ослабление России и получение плацдарма для будущего противостояния с Китаем. Для монархий Персидского залива – усиление исламизма в Центральной Азии, ликвидация очередных светских режимов в исламском мире, ослабление их как соседей и партнеров Ирана. Для Турции – развитие пантюркистского экспансионизма в рамках модели «Новой Оттоманской Порты» и «ага-бейлик (старшего брата) тюркского мира». Для ЕС – получение экономических привилегий в постреволюционный период «демократического развития», укрепление партнерских отношений с США, лоббирование со стороны руководства Турции и финансовая заинтересованность европейских элит (в первую очередь Великобритании и Франции) Катаром и Саудовской Аравией.
Как сказано выше, опыт «арабской весны», в том числе в Ливии и Сирии, показал, что организаторы и участники антиправительственных кампаний имеют собственные интересы и скоординировано действуют в течение ограниченного периода – максимум до двух лет. Следует отметить текущие конфликты по вопросам регионального вмешательства США с Саудовской Аравией и Турцией, Катара с Францией и США с Великобританией и Францией. Местные игроки – Турция, Катар и Саудовская Аравия действуют, как правило, исключительно в собственных интересах.
Как случится
Наиболее вероятная последовательность развития событий в регионе в случае «весны». Первый шаг – формирование очагов напряженности, провоцирование открытого противостояния населения с властями и столкновений с силовыми ведомствами. Человеческие жертвы, широко освещаемые мировыми СМИ. Второй – создание пятой колонны, включающей недовольные центральными властями местные кланы, исламистов, диссидентов в среде интеллигенции и люмпенизированные группы. Третий – работа с кадрами, то есть потенциальными лидерами оппозиции за пределами ЦА, а также «пехотой» на территории региона, в соседних странах и на дальней периферии, создание исламистского интернационала. Параллельно с первых шагов ведется массированная кампания в мировых СМИ, в первую очередь на Западе, в Турции и арабском мире, по защите прав человека, а также во имя исламской солидарности. Постепенно она переходит в информационную войну. Четвертый – делегитимация правящих режимов, давление на официальную элиту, включая формирование списка персон нон грата из числа высшего руководства, сокращение или разрыв дипломатических отношений, прекращение участия в экономических проектах, введение санкций, арест счетов и конфискация личных активов и национальных финансовых авуаров за рубежом.
Пятый – создание плацдармов для деятельности оппозиции, в том числе вооруженной, на периферии ЦА, в приграничных с Афганистаном районах. Шестой – формирование финансовых резервов для деятельности оппозиции и каналов ее финансирования, в том числе через систему «хаваля» и исламские банки. Седьмой – создание логистических каналов перемещения через границы боевиков, необходимого вооружения и средств связи. Восьмой – организация антиправительственных ячеек в крупных городах – столицах, портах и промышленных центрах, в первую очередь металлургических и нефтегазовых.
Далее уже частности. Это инфильтрация агентуры в районы добычи и переработки сырья для ядерной промышленности, казахстанского космодрома Байконур, полигонов хранения атомных, химических и биологических отходов советского периода. В этом заинтересованы как радикальные исламисты, так и опасающиеся их США. Создание групп «кротов» в районах объектов жизнеобеспечения и транспортной инфраструктуры – трубопроводов, электростанций, линий электропередачи, аэропортов, вокзалов, стратегических автомобильных и железных дорог. Захват вооруженной исламистской оппозицией ключевых позиций в районах общерегионального водоснабжения в Киргизии и Таджикистане. Дальнейший ход событий зависит от развития вышеописанного сценария и успехов или неудач его исполнителей, а также от реакции местных властей и ключевых внешних игроков – России и Китая.
Наиболее вероятное время начала описанной кампании против стран ЦА – период передачи верховной власти в Узбекистане или Казахстане. Другой вариант – незадолго до начала этого процесса, если информация будет доступна потенциальным организаторам. На примере текущих событий, в том числе на Украине, следует учесть, что любые традиционные меры пресечения беспорядков и купирования оппозиции, особенно местных диссидентов и живущих за рубежом представителей бывшей элиты, будут неизбежно использованы в информационной войне против власти.
Все эти факты делают особенно важными следующие меры противодействия. Во-первых, планирование кризисных ситуаций до их возникновения по всем возможным направлениям развития событий. Во-вторых, скорость и эффективность реагирования на возникающие ситуации. В-третьих, превентивное информационное обеспечение деятельности центральных властей внутри региона и за рубежом. В-четвертых, выстраивание эффективной обратной связи на местах на всей территории стран, входящих в группу риска. В-пятых, создание постоянного мониторинга планов потенциальных организаторов и участников дестабилизации региона. В-шестых, создание финансово-экономической «подушки безопасности» в структурах военно-политических союзников или нейтральных государств. В-седьмых, пресечение концентрации в руках оппозиции финансовых и организационных ресурсов, необходимых для успешной деятельности. Наконец, требуется обеспечить консолидацию вокруг центральной власти на базе устойчивых сфер интересов колеблющихся кланов и превентивное формирование стратегии передачи верховной власти с резервными вариантами действий.
Отметим, что единственной страной региона, где все вышеперечисленное имеет шансы на реализацию, остается Казахстан, экономическое и политическое развитие которого уникально. Руководство же наиболее ценного для исламистов «приза» – Узбекистана – придерживается изоляционистской политики, держа курс на региональную гегемонию. Сочетание укрепления силовых ведомств, минирования границ, конфликта с соседями и лавирования между США и РФ вместе с жестким подавлением оппозиции не оставляет Ташкенту шансов на мирный переходный период. Судя по происходящему, ни о какой организованной передаче власти Исламом Каримовым кому бы то ни было речи не идет.
Государственность в Киргизии и Таджикистане ослаблена, границы прозрачны, фактор исламистов силен, влиятельны местные группы и кланы, заинтересованные в альянсе с ними. Внешние спонсоры «центральноазиатской весны» занимают важные позиции и их вес растет, не встречая серьезной альтернативы.
Особняком держится Туркменистан, проводящий политику еще более жесткого изоляционизма, чем Узбекистан. Национальная элита этой страны далеко не так сплочена вокруг лидера, как демонстрирует, а его контроль над кланами и происходящими процессами значительно слабее, чем у предшественника.
Эксперты отмечают ряд «линий разлома» в обществе и значительное усиление салафитских общин на территории республики, в первую очередь в Прикаспии. Они по определению настроены против правительства. Подпитка этих групп с территории Афганистана, в том числе через приграничные суннитские регионы Ирана, означает возможность реализации в Туркменистане самых неожиданных сценариев. Это тем более вероятно, что газовые ресурсы страны остаются предметом заинтересованности Катара, афганских талибов и Пакистана. Проект трансафганского газопровода на Пакистан, лоббируемый Дохой, активно поддерживается Вашингтоном, в том числе и потому, что противоречит экономическим интересам России, Ирана и Китая. Как следствие Туркменистан в случае «центральноазиатской весны» могут ожидать существенные потрясения.
Положительным моментом в описываемой ситуации является то, что прямая военная интервенция, включая блок НАТО, в рамках описываемого временного периода практически исключена. Наличие в Афганистане значительных запасов западных вооружений и военной техники (ВВТ) дает возможность организовать как утечку любого их количества к боевикам, так и поставки правительствам региона для защиты границ, что США и осуществляют в Узбекистане с БЛА.
При этом гарантированы масштабные поставки ВВТ национальным правительствам региона из России и Китая, а в случае необходимости – из Ирана Таджикистану. Реакцию мирового сообщества в этом случае Москва и Пекин проигнорируют. А любые попытки повлиять на них в этом вопросе изначально обречены на провал.
Источник: Военно-промышленный курьер
