Дмитрий Верхотуров
Руководство нефтедобывающих компаний решило, что раз туркменское правительство не контролирует выполнение природоохранных требований, то нечего об этом и беспокоиться…
Скоро уже будет год с того момента, как экологическая организация Crude Accountability выпустила доклад «Скрытые от прямого взгляда: Загрязнение окружающей среды и нарушения прав человека в туркменском секторе Каспийского моря», в которой приводились факты практически постоянных утечек нефти в Каспийском море, в его туркменском секторе. Эта экологическая организация годами пыталась добиться от туркменского правительства и нефтяных компаний, работающих в туркменском секторе Каспия какой-то детальной информации об экологическом ущербе акватории и обитателям моря от нефтедобычи. Поскольку ответа так и не последовало, что в 2012-2013 годах экологи обратились к «шпионскому» методу и вместе с Программой геопространственных технологий и прав человека Американской ассоциации содействия развитию науки (AAAS) провели анализ спутниковых снимков акватории туркменского сектора Каспийского моря. Следы попадания нефти в море обнаружились, начиная с 2000 года, и утечки сконцентрировались в заливе Туркменбаши в районе порта, возле полуострова Челекен, где также ведется интенсивная добыча, перевозка и отгрузка нефти на танкеры.
Надо сказать, что за этот год ситуация поменялась мало. Впрочем, 1 марта 2014 года президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухаммедов подписал закон «Об охране природы», в котором очерчены компетенция Кабинета министров, уполномоченного органа в области охраны природы, и в частности, в компетенцию последнего отнесено следующее: «осуществляет государственный контроль за охраной экологических систем, предотвращением загрязнения земель, поверхностных и подземных вод, морской среды туркменского сектора Каспийского моря и его прибрежной зоны, использованием природных ресурсов» (ст. 7, параграф 8 закона). В статье 9 сформулированы права граждан в области экологии, поразительные по своей широте и демократичности. Граждане Туркменистана теперь вправе: «создавать общественные объединения, осуществляющие деятельность в области охраны природы», «обращаться в государственные органы и организации с жалобами, заявлениями и предложениями», «получать полную и достоверную информацию о состоянии окружающей среды в местах своего проживания» и даже «принимать участие в собраниях, митингах и демонстрациях, референдумах по вопросам охраны природы». Статья 10 определяет также права общественных объединений в области охраны природы. Неслыханный дотоле демократизм по туркменским меркам.
Конечно, этот закон есть туркменский ответ на многочисленную критику, звучавшую в последнее время в адрес правительства Туркменистана. Что же, и на том спасибо. Однако, хорошо известно, что закон и его исполнение на практике может существенно различаться и права, предусмотренные в законе, могут не реализовываться на практике. В Туркменистане такое часто бывало прежде, и в этом смысле негативная репутация, заработанная за прошлые годы, продолжает действовать против страны. Одним словом, поглядим, как закон будет исполняться и что из этого получится.
В остальном все осталось по-прежнему. Добыча нефти на шельфе и на суше растет, растут перевозки нефти танкерами (в 2001 году в Плане действий по сохранению местообитаний Каспийского моря (Туркменистан), подготовленном Министерством охраны природы Туркменистана, утверждалось, что туркменскому сектору не грозит рост нефтегазодобычи, а после реконструкции Туркменбашинского НПЗ перевозки по морю сократятся — реальность опровергла эти прогнозы, уже к 2010 году добыча нефти на шельфе достигла 2,5 млн тонн, и есть планы дальнейшего расширения), и постепенно растут утечки нефти в море. В докладе 2001 года много говорилось о загрязнении Каспия в советские годы и подчеркивалось восстановление чистоты залива Туркменбаши из-за сокращения добычи, но сейчас, судя по всему, объем загрязнений снова достиг прежних значений и, может быть, даже их превысил. При планах увеличения добычи нефти с 10 млн до 67 млн тонн, понятно, что нефтяное загрязнение моря и суши возрастет многократно.
В докладе Crude Accountability от 2009 года говорилось, что технологические потери нефти с платформ составляют 131 тонну на миллион тонн добытой нефти. Это означает. что при нынешнем уровне добычи эти нормативные утечки превысили 330 тонн. Но это именно что нормативы, причем довольно строгие западные нормативы для новых шельфовых платформ, при условии выполнения всех требований и контроле. В Туркменистане же, где закрытость страны, слабый государственный контроль и отсутствие общественного контроля, а также заинтересованность правительства в «большой нефти» побыстрее и подешевле создают благоприятные условия для экологических нарушений, скорее всего, объем утечек нефти в море гораздо больший. После феноменальной катастрофы платформы Deep Water Horizon в Мексиканском заливе уже мало кто сомневается в том, что если у нефтяных компаний есть возможность нарушить экологические требования ради большей прибыли и снижения издержек, то эти нарушения будут происходить постоянно. По некоторым сведениям, в год в туркменском шельфе происходит около 500 разливов нефти. Их следы хорошо видны на спутниковых фотографиях.
Малазийская компания «Dragon Oil» в начале своего проекта на Каспии объявила о выполнении экологических стандартов, предоставила оценку воздействия на окружающую среду и даже провела первые в Туркменистане общественные консультации. Однако потом, за все более чем 10 лет работы компании, не было представлено каких-то конкретных данных о выполнении экологических обязательств и воздействия на окружающую среду от своей деятельности. От ответов на вопросы Crude Accountability эта компания уклонилась. Уклонилась от ответов и другая малазийская компания «Petronas». Очевидно, руководство компаний решило, что раз туркменское правительство не особо контролирует выполнение природоохранных требований, то и им нечего об этом беспокоиться. Что же, похоже что туркменская атмосфера повлияла на представителей этих компаний, и они переняли типично туркменский подход к делу: если задают вопросы, то лучше отмолчаться.
Между тем, проблема нефтяного загрязнения Каспия с годами становится все острее. Казахстан, который также часто подвергается критике за нарушения в ходе разработки месторождения Карашагынак на шельфе Каспия, хотя бы осознает проблему и предпринимает действия к минимизации нефтяного загрязнения. В июне 2013 года был поставлен вопрос о строительстве второй базы быстрого реагирования на разливы нефти. Созданная в Атырауской области Северо-Каспийская экологическая база реагирования, как заявил советник генерального директора «Казахский институт нефти газа» Жаксыбек Кулекеев, оказалась не слишком удачной, поскольку оказалась расположенной в замерзающей части Каспийского моря, хотя и вблизи от нефтепромыслов. Кулекеев предложил создать вторую экологическую базу в районе Курык на Мангышлаке, в незамерзающем заливе, откуда можно быстро добраться до любой точки Каспия, если будет утечка нефти с месторождения или танкеров. Эта идея очень хорошая, и ей надо придать международный, всекаспийский статус экологической базы для борьбы с нефтяным загрязнением в любой точке акватории, в том числе и в территориальных водах. Нефтяные компании, эксплуатирующие платформы, обычно могут ликвидировать малые и средние утечки, но не готовы к крупным и залповым утечкам нефти. Например, по данным Crude Accountability, компания «Dragon Oil» может самостоятельно ликвидировать утечку в размере 300 баррелей, а для ликвидации утечки «второго уровня» до 20000 баррелей потребуется уже помощь подрядных организаций и базы снабжения. Такая же ситуация и на платформах Petronas. К масштабным разливам компании не готовы, а у Туркменистана нет своих средств для ликвидации крупных аварий и разливов нефти. Так что создание международной экологической базы более чем необходимо, особенно учитывая замкнутый характер Каспийского моря, из чего следует, что разлившуюся нефть потребуется убрать и обезвредить очень быстро.
Источник: Гундогар
