Рустам Махмудов
Каковы перспективы Ашхабада по уходу от нефтегазовой зависимости в свете последних изменений в мировой экономике?
Туркменистан с момента обретения независимости вынашивал амбициозные планы по превращению в поставщика энергии мирового уровня. Предпосылками для этого служили его газовые месторождения. На первых порах ставка делалась на открытые еще в советское время месторождения. Крупнейшим из них был Давлетабад с запасами от 1,5 до 2 трлн. кубометров природного газа.
После открытия гигантской нефтегазовой структуры «Галкыныш»(бывш. «Южный Йолатань») Ашхабад еще больше укрепился в своих намерениях стать крупнейшим экспортером газа. По оценкам британской компании Gaffney, Cline & Associates, запасы природного газа в месторождении составляют 21,2 трлн. кубометров, включая 300 млн. тонн нефти, что выводит Туркменистан в пятерку мировых лидеров по запасам природного газа.
К открытию новых месторождений прибавился еще запуск экспорта природного газа в Китай с портфелем будущих заказов на 65 млрд. кубометров. И расширение мощностей по экспорту газа в Иран до 20 млрд. кубометров в год после строительства второго газопровода «Давлетабад–Серахс–Хангеран».
Туркменистан и ценовой шок
Успехи Туркменистана в энергетической сфере не исключают наличия для него целого ряда рисков, касающихся как газовой сферы, так и геополитики. В числе наиболее серьезных можно назвать обострение геополитических противоречий между Россией и США/ЕС вокруг Крыма. Вашингтон и Брюссель уже ввели ряд санкций против некоторых высших российских чиновников, крупных бизнесменов и банков. И ряд западных «ястребов» призывают к более суровым мерам. В частности, Джордж Сорос предположил, что США могли бы «уронить» цены на нефть, что будет крайне чувствительно для бюджета РФ.
Конечно, сейчас довольно сложно сказать, решатся ли Соединенные Штаты на подобный шаг, так как он несет много издержек и для самого Вашингтона. Так, сразу же после падения цен встанут вопросы о рентабельности новых проектов по добыче сланцевых газа и нефти в США, о потерях, которые понесут американские игроки на рынке деривативов. А также о перспективах стабильности американских союзников на Ближнем Востоке (Саудовская Аравия, Катар, ОАЭ, Бахрейн), многие из которых практически на 100% зависимы от экспорта нефти и природного газа. Однако если все же предположить, что Вашингтон решится на меры по снижению цен на нефть и природный газ, то для Туркменистана это будет иметь ощутимые негативные последствия.
Снижение цен в краткосрочной перспективе Туркменистан выдержит, хотя и не без потерь. Как показывают результаты газового конфликта между Россией и Туркменистаном в 2009 году, остановка на девять месяцев и последующее снижение экспорта газа на российском направлении привели к снижению роста туркменского ВВП. Хотя по итогам 2009 года Ашхабад заявил об экономическом росте на 6,1%, некоторые экспертные центры, такие как Международный институт политической экспертизы, наоборот, указали на спад в 6%.
В случае, если цены на нефть марки Brent будут достаточно длительное время держаться на отметке ниже 80 долларов за баррель, то последствия для бюджета Туркменистана могут быть существенными. Также это поставит под сомнение рентабельность многих нефтяных проектов на туркменском участке шельфа Каспийского моря и некоторых новых газовых месторождений, чье сырье нуждается в дополнительной очистке от примесей.
Курс на диверсификацию экономики
На устойчивость экономики Туркменистана к ценовому шоку отрицательно будет влиять крайне высокая зависимость страны от нефтедолларов. В этом плане структура туркменской экономики представляется достаточно несбалансированной. Ашхабад это понимает и прилагает усилия по диверсификации своей экономики. Примером может служить «Национальная программа социально-экономического развития Туркменистана на 2011–2030 годы».
Программа разбита на три этапа. На первом этапе в период 2011–2015 годов предполагается серьезно улучшить инвестиционный климат, осуществить масштабную модернизацию имеющихся отраслей и создать новые. Генераторами роста должны послужить:
· химическая и легкая промышленность,
· сельское хозяйство,
· продовольственный комплекс,
· промышленность строительных материалов,
· транспортные коммуникации.
На втором этапе с 2016 по 2020 годы планируется сформировать национальную инновационную систему и завершить процесс благоустройства регионов и сельских поселений, создать современную транспортно-коммуникационную систему.
И, наконец, на третьем этапе до 2030 года правительство хочет вывести Туркменистан в группу государств с высоким уровнем жизни и быстроразвивающейся диверсифицированной экономикой.
Планы и их коррективы
Источником финансирования столь масштабных планов должны стать доходы от экспорта нефти и природного газа. Однако вызывает сомнение, что Туркменистан даже при условии успешной реализации Национальной программы способен будет уйти от высокой нефтегазовой зависимости.
Если посмотреть на Программу развития нефтегазового комплекса Туркменистана до 2030 года, то можно увидеть намерение нарастить добычу природного газа до 250 млрд. кубических метров при экспорте в 180 млрд. кубометров и нефти — до 110 млн. тонн (хотя эти планы также вызывают сомнение по ряду параметров). Нужно отметить, что именно в нефтегазовый сектор уходит большая часть иностранных инвестиций и кредитов.
Определенные риски Туркменистану несет замедление темпов реализации им стратегии по диверсификации направлений экспорта природного газа, а также наличие рисков на уже работающих направлениях.
В первую очередь нужно сказать, что в обозримой перспективе Ашхабаду не придется рассчитывать на поставки в Турцию и Европу через Южнокавказский коридор. Как известно, европейские инвесторы объявили о завершении проекта газопровода «Набукко», который «скончался», так и не «родившись».
До урегулирования противоречий с Азербайджаном по спорным каспийским нефтегазовым участкам (Кяпаз/Сердар) и окончательного определения правового статуса Каспийского моря можно считать труднореализуемой для Туркменистана идею прокладки Транскаспийского газопровода.
Определенные возможности для газового экспорта на европейский рынок открывает Туркменистану начавшийся процесс нормализации отношений Ирана с США и ЕС. Ашхабад мог бы проложить газопровод через Иран в Турцию, но тут возникает вопрос, насколько это будет интересно Ирану, который сам обладает огромными запасами газа и стремится выйти на европейский и южноазиатский рынки. На обоих этих рынках туркменский газ будет прямым конкурентом иранскому.
Если говорить о газопроводе «Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия», то его перспективы также выглядят достаточно пессимистичными. Ашхабад не смог реализовать его ни в период правления талибов, ни в период президентства Карзая, особенно в его первые годы, когда обстановка была еще достаточно стабильной. Сегодня же к растущей внутриполитической нестабильности в Афганистане примешиваются еще и перспективы обострения отношений с движением «талибан». Как известно, в феврале текущего года талибы пересекли афганско-туркменскую границу и напали на туркменский пограничный наряд, убив трех солдат. Это стало первым инцидентом подобного рода. Его можно интерпретировать по-разному, но нельзя исключать в нем своего рода послания для Ашхабада, который активно сотрудничает с Кабулом в экономической сфере (поставки электроэнергии и нефтепродуктов).
Не исключено, что в ближайшем будущем определенные риски для диверсификации туркменского газового экспорта может нести иранское направление. Дело в том, что Иран завершает реализацию масштабного проекта по сокращению зависимости своих северных и северо-восточных регионов от туркменского газа. Проект включает в себя 4 компонента: строительство Северного и Северо-восточного газопроводов, 3-го транснационального газопровода, ввод в эксплуатацию нескольких компрессорных станций высокого давления и подземного газохранилища в Шарудже (провинция Хорасан).
Это не означает, что Иран откажется полностью от импорта туркменского газа, но то, что он получит инструмент давления на Ашхабад и повысит уровень энергетической безопасности восточных провинций, не вызывает сомнений. Если Иран увеличит поставки своего газа в северные и восточные районы, то это поставит на повестку дня вопрос о нецелесообразности дальнейшего увеличения импорта туркменского газа в будущем.
На реализацию проекта по повышению энергетической безопасности своих северных и северо-восточных провинций Иран пошел, скорее всего, из стремления исключить вероятность повторения инцидента, произошедшего в декабре 2007 года. Тогда Туркменистан в пик холодов остановил поставки своего газа в Иран под предлогом технических проблем в работе газопровода, на самом деле стремясь оказать давление на Тегеран в вопросе увеличения цены с 75 до 140 долларов за 1 тыс. кубометров. Тогда эту остановку некоторые иранские официальные лица назвали «аморальной».
На фоне геополитических противоречий России и Европы, а также сохраняющихся экономических проблем в ряде регионов еврозоны и в Украине выглядит маловероятным резкое наращивание «Газпромом» закупок туркменского природного газа. В 2013 году «Газпром» приобрел у Туркменистана 10,7 млрд. кубометров газа, тогда как в 2008 году — 42,3 млрд. кубометров.
С учетом всех факторов наибольший коридор для роста поставок оставляет лишь китайское направление. Но это резко повышает зависимость Ашхабада от Пекина и навряд ли будет укладываться в первоначальный замысел Туркменистана о реализации сбалансированной (по направлениям и объемам поставок) политики диверсификации экспорта. При этом остается секретом, сколько же Ашхабад получает за свой газ у Пекина. По некоторым данным, сумма не превышает 192 долларов за 1 тыс. кубометров. Для сравнения: в 2013 году «Газпром» планировал закупать туркменский газ по цене 253 доллара.
Ситуация в мировой политике и экономике вошла в фазу динамичных изменений, которые непосредственно будут сказываться также на энергетическом рынке и внесут свои коррективы в уже сверстанные планы. Это только усилит риски и вызовы, стоящие перед Туркменистаном.
Источник: Экономическое обозрение
