Кто забрал Амударью?

Дмитрий Верхотуров

Фергана

Проблема Аральского моря, помимо чисто экологического и водохозяйственного аспекта, в последнее время становится частью весьма экстравагантных политических предложений. В июне 2013 года узбекский академик Рустамжон Абдуллаев выдвинул идею, что Узбекистан должен включить в свой состав Казахстан и спасти Аральское море строительством канала и переброской воды из сибирских рек. Интересно, что узбекский академик свое внимание обратил на север, хотя, если посмотреть более обстоятельно, решение проблемы Аральского моря лежит совсем в другой стороне.

Чуть больше года назад, 21 июня 2012 года президентТуркменистана Гурбангулы Бердымухамедов приехал на Конференцию ООН по устойчивому развитию «Рио+20″, где и произнес речь, как Туркменистан проводит политику, соответствующую целям устойчивого развития, и осуществляет охрану окружающей среды. Это довольно обычные речи государственных руководителей, которые произносятся на собраниях высокого уровня, больше по протокольным требованиям, чем в силу какой-то практической потребности. Но все же именно эту речь президента Туркменистана стоит выделить особо, поскольку в ней шла речь об Аральском море.

Бердымухамедов сказал буквально следующее: «Еще одна сложнейшая проблема – это спасение Арала. Без ее решения трудно говорить о выполнении задач устойчивого развития в Средней Азии. Арал сегодня – это зона бедствия, последствия которого напрямую отражаются на жизни и здоровье сотен тысяч людей, оказывают негативное воздействие на экономическую, социальную и экологическую обстановку во всем регионе. Очевидно, что деятельность Международного Фонда спасения Арала, усилия среднеазиатских государств на национальном уровне сегодня недостаточны и требуют поддержки мирового сообщества. И в этом вопросе необходим комплексный международный подход, деятельное и системное участие Организации Объединенных Наций. В этой связи наша страна предлагает приступить к выработке мер, которые целесообразно было бы осуществлять в виде отдельного направления деятельности ООН. Предлагаем назвать его Специальной Программой ООН для Арала, в которой должны найти свое отражение конкретные планы по стабилизации и улучшению ситуации».

Иными словами, президент Туркменистана дал понять мировому сообществу, что проблема почти целиком высохшего Арала не может быть решена на региональном уровне, и потому предложил перевалить эту проблему на плечи мирового сообщества и конкретно ООН. Казалось бы, что такого в этой речи? Мало ли стран выступают в ООН с предложениями, требованиями или просьбами к мировому сообществу решить их проблемы? Однако в этом случае есть интересные обстоятельства.

Во-первых, как известно, площадь Арала (тут даже не знаешь, как ее назвать — акваторией или территорией) делится между Казахстаном и Узбекистаном. Туркменистан выхода к Аральскому морю не имеет, и его северная граница довольно далеко отстоит к югу от самой южной границы бывшего берега Аральского моря. Если же брать реально существующий водоем, то он находится далеко к северу от территории Туркменистана, почти целиком на казахстанской территории. Так что Туркменистан нельзя отнести к приаральским государствам.

Во-вторых, несмотря на то, что Бердымухамедов говорит об экологическом ущербе от высыхания Аральского моря, то как раз именно Туркменистан ощущает это в наименьшей степени, поскольку заселенная территория и основные возделываемые площади в этой стране отделены от приаральского региона широкой полосой пустыни Каракумы. Высыхание Аральского моря сильно ударило по Узбекистану, превратив Каракалпакстан, непосредственно прилегавший к бывшему морю, в зону экологического и социального бедствия, хотя некогда это был весьма развитый оазис, а также сильно ударило по Казахстану, в котором сильно ускорились процессы деградации и опустынивания пастбищ.

В-третьих, проблема Аральского моря вовсе не является неразрешимой в принципе. Казахстану удалось вернуть к жизни Малый Арал — самую северную часть бывшего моря, путем строительства Кокаральской дамбы в проливе Берга, которая задерживает воды Сырдарьи, не позволяя им разливаться по «раскаленной сковородке» дна бывшего моря. Вода покрыла около 600 кв. км площади старого дна моря. Идут работы по наращиванию дамбы, в силу чего объем воды в Малом Арале должен увеличится с 27 до 59 куб.км. В Малом Арале резко понизилась соленость воды, возрождается популяция осетровых, возрождается промысел рыбы, восстанавливаются поселки. Медленно, но верно жизнь в казахстанском Приаралье возрождается, хотя, конечно, до полного разрешения всех проблем еще очень далеко.

Почему же тогда Туркменистан, который не является приаральским государством, не испытывает особого ущерба от высыхания Арала, да и сильно сгущает краски по поводу гибели моря, начинает на международной арене говорить за другие страны? Да еще предлагает создать Специальную программу ООН по Аралу. Думается, что причина довольно простая и незамысловатая. Таким образом Туркменистан стремится замаскировать свою весьма неблаговидную роль в аральской проблеме.

Причина высыхания Аральского моря, в общем, общеизвестна. Из-за разбора воды для орошения две впадающие в море реки, Сырдарья и Амударья, перестали его наполнять, и в условиях жаркого, пустынного климата Аральское море стало постепенно испаряться, сокращаться в площади, оставляя после себя песчаные барханы, солончаки, да ржавые остовы рыболовецких судов. Но в вопросе, куда же делась вода из столь крупных рек, нет определенности и ясности. Скажем, в отношении Амударьи очень часто кивали на Узбекистан, который якобы отбирает слишком много воды на орошение своих бескрайних хлопковых полей, обвиняя его в нерациональном расходовании воды, в устаревших каналах, в отсутствии тяги к внедрению современных технических новшеств. Самое интересное, что хотя Узбекистан за последние годы сокращал площади хлопчатников, обвинения в его адрес продолжались.

На Арале. Фото из архива «Ферганы»

Сейчас уже трудно выяснить, когда и почему сложилась точка зрения, что именно Узбекистан является виновником высыхания Арала. По всей видимости, это последствия многолетних споров между Узбекистаном и Таджикистаном по поводу строительства ГЭС, в которых каждая сторона использовала все доступные аргументы. Так, в таджикских материалах очень часто поднимается вопрос о «монокультуре хлопка» и чрезмерном расходе воды. Только это вряд ли объясняет, куда же девается вода из весьма крупной реки и почему она не доходит до Аральского моря. В бассейне Аральского моря поверхностные воды составляют, по среднемноголетней оценке, 116 куб.км, из которых 79 куб.км приходится на Амударью. При этом до Аральского моря доходит сейчас только 3 куб.км в год, хотя до 1960 года в него поступало около 62 куб.км воды.

Парадоксально, что при этом очень мало внимания уделяется Туркменистану, который, вопреки расхожим представлениям, является весьма активным пользователем амударьинской воды. В 1954 году началось строительство Каракумского канала, который снабжал Туркменистан водой, забираемой из Амударьи. В наши дни канал доходит до Казанджика, а далее вода по водопроводу подается в город и порт Туркменбаши. Таким образом, вода из Амударьи, забираемая на крайнем востоке страны, доходит до крайнего запада. В водных ресурсах Туркменистана амударьинская вода составляет 94%. В общем объеме — это 22 куб.км в год, то есть 27% среднемноголетнего стока Амударьи.

Когда была построена первая очередь Каракумского канала протяженностью в 400 км (строительство завершено в 1959 году), было отмечено первое падение уровня Арала. Амударье явно стало не хватать воды для восполнения объема моря. Здесь нужно указать, что несмотря на то, что Узбекистан забирает из Амударьи больше воды, чем Туркменистан, это не несло большой угрозы Аральскому морю. Территория Узбекистана находится «выше» по отношению к Аралу и руслу Амударьи, причем на уклоне от Памира и Тянь-Шаня к морю (скажем, город Фергана располагается на отметке 580 метров над уровнем Мирового океана, в уровень Аральского моря составлял 49-53 метра). Потому значительная часть забираемой в Узбекистане для орошения воды, в конечном итоге, самотеком или через подземные воды, возвращалась в Амударью и, в конечном итоге, в Аральское море. В Узбекистане тоже строили, и до Каракумского канала, самые разнообразные каналы, оросительные системы и водохранилища. Но это не вело к падению уровня Аральского моря. С постройкой Каракумского канала, который был самотечным и снабжал водой территорию, лежащую ниже Амударьи, впервые вода стала отводиться в сторону от Аральского моря, и для него терялась безвозвратно, уходя в пески, в подземные водоносные горизонты, откуда стекала в Каспийское море, лежащее на 80 метров «ниже» Аральского по высоте относительно уровня Мирового океана.

Несмотря на этот эффект, канал строили и строили дальше, а уровень Аральского моря стал падать. В 1971 году Амударья не смогла дойти до Аральского моря и стала стекать в безводную Сарыкамышскую впадину, ныне расположенную юго-западнее Арала, на границе Узбекистана и Туркменистана, причем большая часть этого озера располагается на туркменской территории. Протоку быстро превратили в дренажный канал, в который спускали воду, насыщенную солями, минеральными удобрениями и ядохимикатами, оставшимися после орошаемых полей. В Сарыкамыш уходило порядка 5-7 куб.км воды ежегодно, тогда как поступление в Арал сократилось до 16,7 куб.км в год. По сути дела, образовалось «второе море», объем которого в наши дни превышает 100 куб.км воды. В 1970-1980-х годов на Сарыкамыше даже разводили рыбу и ловили ее, а в этом время погибал аральский рыбный промысел. Но в начале 1990-х годов рыбный промысел на Сарыкамыше прекратился из-за чрезмерного накопления загрязнений и химикатов в воде. В независимом Туркменистане пытались было возродить Сарыкамыш и использовать его воду на орошение, но по своему химическому составу она оказалась ни на что не пригодной.

В те же самые 1970- е годы был разработан проект заполнения водой бессточной впадины Карашор с севера, через Узбой, и с юга, через коллектор, проложенный по руслу пра-Амударьи, от Чарджоу. В 2000-е годы к этому проекту вернулись и назвали его «Алтын асыр» («Озеро золотого века»), которое должно было стать искусственным морем в центре пустыни. Объем его должен был составить 132 куб.км, протяженность подводящего коллектора от Каракумского канала — 720 км, общая протяженность коллекторов — 2654 км.

К этому проекту можно было бы относиться как к очередному туркменскому проекту, если бы в июле 2009 года не был бы осуществлен ввод в строй первой очереди этого Туркменского озера, который по своему замыслу представляет собой очевидное продолжение заполнения Сарыкамышской впадины — взять засоленные воды из дренажных каналов, да и направить их в большую бессточную впадину. Туркменистан обещает, что для заполнения этого озера не будет использовано ни капли амударьинской воды, а только около 10 куб.км дренажных вод, поступающих по коллекторам из Узбекистана, да еще собственные дренажные воды. Формально, никакой амударьинской воды, но фактически — это та же самая амударьинская вода, только уже использованная на орошение и мелиорацию, впитавшая в себя соли, минеральные удобрения и ядохимикаты. Получится как с Сарыкамышем — большое хранилище жидких химических отходов. Забавы с искусственными озерами плохо кончатся. В бессточных впадинах загрязняющие вещества накапливаются, их концентрация возрастает. Когда такие озера подсыхают из-за испарения, то с обсохшей поверхности поднимается пыль, содержащая в себе частицы соли и все накопленные химические вещества. Соленые пылевые бури и соленые дожди прекрасно знакомы жителям казахстанского Приаралья и узбекского Каракалпакстана. Теперь то же самое будет и на Сарыкамыше. Туркмены тем временем строят второй такой же накопитель химических загрязнений под названием Туркменского озера. Вода, которая раньше сливалась в Сарыкамышскую впадину, теперь пойдет в это новое озеро, а Сарыкамыш быстро обсохнет и начнет пылить своей ядовитой соляной пылью. Рано или поздно им потребуются все новые кубокилометры воды, чтобы избежать этого пыления.

Таким образом, вовсе не узбекские хлопковые поля, а именно Каракумский канал, забравший почти треть стока Амударьи, а потом и перенаправление дренажных вод в Сарыкамышскую впадину стали причиной высыхания Аральского моря. И главную роль в этом сыграл именно Туркменистан. И это не дела «давних советских дней» — Туркменистан и сейчас продолжает ту же самую политику, строя свое Туркменское озеро.

Ашхабад полон фонтанов

Пора поставить вопрос, не слишком ли много воды потребляет Туркменистан и не слишком ли далеко зашли его водохозяйственные амбиции? По данным Международной координационной водохозяйственной комиссии, Туркменистан получает самое большое количество воды — 4044 куб.м на человека в год, вдвое больше, чем в Казахстане и в Узбекистане. По данным за 2001 год, суточный расход воды в Ашхабаде на человека составил 717 литров (для сравнения, в Москве — 190 литров, в Астане — 250 литров, в Ташкенте — около 300 литров). Из общего водозабора Туркменистана, который составляет около 24 куб.км в год, полезно используется только около 16 куб.км, тогда как все остальное — около 8 куб.км — бесполезно теряется. В советские времена водное хозяйство Туркменской ССР было в большем порядке. В 1985 году водозабор составлял 24,3 куб.км, тогда как потери составляли чуть больше 3 куб.км. В годы независимости Туркменистана объем потерь быстро увеличился и в 1999 году по имеющейся статистике достиг 8,6 куб.км в год, увеличившись в 2,8 раз! И при таких-то потерях воды ныне покойный Туркменбаши затеял строительство Туркменского озера в центре пустыни и грандиозной сети коллекторов.

Теперь становится вполне понятно, почему президент Туркменистана приехал на международный форум и поднял там аральскую проблему. Он поднял ее для того, чтобы основательно заболтать и отвести глаза мировой общественности от роли Туркменистана в этом деле, чтобы не допустить осознания того простого факта, что именно Туркменистан сыграл главную и решающую роль в высыхании Аральского моря. Если бы не Каракумский канал, то экологической катастрофы не произошло бы. Если бы не попытки туркменского руководства завести свое «искусственное море» посреди пустыни, то процесс исчезновения Аральского моря можно было бы затормозить или даже обратить вспять. Чтобы мировое сообщество этого не осознало, надо побольше говорить о проблеме, подпускать эмоции, требовать поддержки или вот специальных программ.

Туркменистан может внести свой вклад в разрешение Аральской проблемы, причем больший, чем любая другая страна. Для этого всего лишь нужно сократить забор воды в Каракумский канал, скажем, вполовину от нынешнего объема, перестроить свое водное хозяйство, ликвидировать потери воды (в этом случае Туркменистану вполне хватит 12 куб.км амударьинской воды даже без дальнейшего сокращения водопотребления, с другими источниками набирается как раз объем полезного потребления около 15-16 куб.км), а остальной объем воды оставить в реке. Дополнительный сток Амударьи в море в размере 12 куб.км, вместе с нынешними 3 куб.км, и если еще перенаправить в Арал коллекторы, даст довольно быстрое восстановление Большого Арала, и восстановление всего Аральского моря в довольно близкой исторической перспективе.

Но ведь Туркменистан этого делать не хочет. Вместо принятия этого исторического решения президент Туркменистана строит новое искусственное озеро в Каракумах, а также ездит по миру и пытается разжалобить мировое сообщество аральской проблемой, которую сам же и усугубляет.

Источник: Фергана