Эколог Тимур Беркелиев: «Нельзя сводить Аральскую проблему к проблеме собственно моря»

Мария Яновская

Фергана

Статья Дмитрия Верхотурова «Кто забрал Амударью?», опубликованная на «Фергане» 7 августа, вызвала волну откликов, в том числе среди экспертного сообщества. Напомним, что Д.Верхотуров поставил вопрос об ответственности Туркменистана за экологическую катастрофу Арала: утверждалось, что тот объем воды Амударьи, которого не хватает Аральскому морю, теряется именно в Туркмении — благодаря Каракумскому каналу и туркменским искусственным озерам Сарыкамыш и Алтын Асыр. Эксперты-экологи и географы дали понять редакции, что почти на каждый тезис опубликованной статьи у них есть возражения. Водный вопрос в Центральной Азии является одним из самых болезненных, поэтому и существует несколько ангажированных ответов на вопрос «кто виноват». Тем не менее, разговор о воде должен вестись постоянно, с предъявлением аргументов по каждому пункту.

«Фергана» попросила прокомментировать некоторые моменты кандидата геологических наук, эксперта по экологическому мониторингу Тимура Беркелиева.

- В статье, которая опубликована на «Фергане», высказывается точка зрения, что падение уровня Аральского моря происходит из-за отъема воды Амударьи туркменским Каракумским каналом и из-за искусственных озер Сарыкамыш и Алтын Асыр. Это так?

Т.Беркелиев: В статье все навалено в одну кучу. Каракумский канал – одна проблема, Сарыкамыш – другая, Алтын Асыр — третья.

Каракумский канал забирает 12,5 кубокилометра амударьинской воды, т.е. 15%. Дальше имеется логический разрыв: пресная вода летом используется для орошения, за счет испарения в ней концентрируются соли; эти соли необходимо вымыть большим объемом воды в осенне-зимний период; формируются засоленные коллекторно-дренажные воды (КДВ), которые удаляются за пределы оазисов, где заполняют естественные понижения.

Только после восстановления логики (и географии – Сарыкамыш гидрографически не связан с Каракумским каналом, который проходит в 700 км южнее) можно говорить о Сарыкамыше как одном из накопителей КДВ. Исторически – это один из бассейнов естественного стока Амударьи, причем всегда сток в западном направлении возобновлялся в эпохи нашествий, разрухи и общего падения культуры земледелия в нижнем течении реки. В настоящее время Сарыкамыш формируется за счет сброса КДВ – примерно 3 кубокилометра Дашогузского велаята (области) Туркменистана и не менее 6 кубокилометров Хорезмской области Узбекистана.

Алтын Асыр, или Золотое Озеро – совершенно отдельная тема. Когда-то в 1970-е годы, когда уровень Каспия падал, возник проект Транстуркменского Объединительного Коллектора, который, по замыслу, должен был собирать КДВ с территории Туркменистана и сбрасывать их в Каспийское море. Проект подновили, перенаправили во впадину Карашор, нарисовали бюджет в 10 млрд. долларов, примерно по миллиарду в год, что превышает прибыль от всего хлопкового сектора Туркменистана. Озеро, действительно, «золотое».

- Сколько воды «отнимает» у Амударьи (читай — у Арала) Сарыкамыш? А «Алтын Асыр»? Действительно ли строительство озера «Золотого века» будет фатальным для Арала и Амударьи?

- Нисколько не отнимает. Позитивный экологический эффект от проекта «Золотого Озера» сомнителен, но по отношению к Аралу этот проект нейтрален: в «нулевом варианте» дренажные воды накапливались в мелких и крупных озерах, приводя к подтоплению и засолению окружающих земель.

- Можно ли говорить¸ что основную ответственность за аральскую катастрофу несет Туркменистан?

- Смешно. Туркменистан использует 17% от суммарного стока Амударьи и Сырдарьи.

- Верен ли тезис, что вода, которую забирает из Амударьи Узбекистан, потом возвращается в Арал («самотеком или через подземные воды»)? И что каналы, оросительные системы и водохранилища, которые строил Узбекистан и до строительства Каракумского канала, не вели к падению уровня Арала?

- Это полная чепуха. Если бы используемые Узбекистаном 40-43 кубокилометра амударьиской воды попадали в Арал, море плескалось бы на отметке +50 м, в 30 км от Муйнака. Считается, что в реку возвращается 15-18% от забора (в загрязненном и засоленном виде), но и этот объем повторно используется в низовьях.

Сбрасывать коллекторно-дренажные воды в русло реки нельзя, чтобы не осложнять жизнь проживающим ниже по течению, хотя практически весь сток КДВ Бухарского и Каршинского оазисов Узбекистана (объемом 4-5 кубокилометров, средняя минерализация около 4 г/л) попадает в Амударью из-за переполнения озер-накопителей.

- Какой объем воды Амударьи попадает в Арал сегодня? Куда уходит вода Амударьи?

- Остаточный объем зависит от водности года, думаю, что в среднем – не более 3 кубокилометров. Главный потребитель амударьинской воды – испарение, которое составляет 1-2,4 тонны с квадратного метра (поля или озера). Баланс потребляемой амударьинской воды с учетом 33 кубокилометров КДВ и 40-45 кубокилометров испарения/транспирации сходится очень неплохо.

- Частный момент. В статье говорится, что «в 1971 году Амударья не смогла дойти до Аральского моря и стала стекать в безводную Сарыкамышскую впадину, ныне расположенную юго-западнее Арала, на границе Узбекистана и Туркменистана, причем большая часть этого озера располагается на туркменской территории». В Википедии сказано, что «Амударья последний раз достигла Сарыкамышской впадины в 1878 году, а в 1971 году был прорыв воды по Дарьялыку, при этом возникло озеро, которое подпитывается дренажными водами через коллекторы Дарьялык и Озёрный, поступающими с орошаемых земель на левобережье Амударьи». Вы можете рассказать, что случилось в 1971 году?

- Семьдесят первый год ничем особым не отмечен, разве что было проведено подробное рыбохозяйственное обследование озера. Сброс КДВ в Сарыкамышскую впадину начался на рубеже 1950-х – 1960-х гг. К этому моменту искусственные водоемы-сборники дренажа переполнились, и возникла идея использовать естественные сухие русла (Дарьялык и Даудан) для отвода воды. К 1970 г. уже имелось обширное озеро. 1878 г. был особенно многоводным, часть паводковых вод ушла в Сарыкамыш по Дарьялыку.

- В комментариях к статье на странице «Ферганы» в «Фейсбуке» Ядгор Норбутаев возразил Дмитрию Верхотурову: «Два «узбекских» водозабора, каршинский (11 кубокилометров в год) и бухарский (8,5 кубокилометров в год), находятся выше по течению ответвления Каракумскского канала. Производительность (max) Каракумского (самотечного!!) канала – 11-12 кубокилометров в год. Водозабор в Дашогузский велаят происходит с территории Узбекистана. Суть проблемы не в протяжённости оросительных каналов, а в том, что Туркмения не может, в отличие от Узбекистана, регулировать объём подачи воды, а вынуждена в вегетативные периоды довольствоваться тем, что ей, как тому козлёнку, останется». Вы можете прокомментировать это?

- Каршинский и Бухарский каналы – это тема для отдельного разговора. Вода для орошения здесь поднимается насосами на 130-150 м, расходы на электроэнергию – около 200 млн. долл. по «внутренним» заниженным ценам. При пересчете на рыночную цену электричества, с учетом расходов на содержание каналов и насосных станций, боюсь, выращиваемый хлопок окажется убыточным.

Поля Дашогузского велаята, действительно, большей частью сидят на каналах, начинающихся на узбекской территории; в маловодные годы недополучают воды.

- Что сегодня ученые-экологи говорят о проблеме Арала? Как возможно ее решить? Строить дамбы? Менять манеру ведения сельского хозяйства? Есть ли какие-то реальные меры, на которые могут пойти Ташкент, Ашхабад и Астана?

- И Душанбе с Бишкеком не забывайте.

Мне кажется, здесь была подмена тезиса. Господин Верхотуров сводит Аральскую проблему к проблеме собственно моря.

Аральское море потеряно в качестве естественного водоема с высоким рыбохозяйственным значением. Можно при помощи дамб устроить «малые моря» в придельтовых участках Сырдарьи и Амударьи, но большое море в обозримой перспективе не восстановить. Аральская проблема – это проблема выживания населения в обширном Приаральском регионе.

Аральская катастрофа развивается на фоне меняющегося экономического пространства. В советское время важным потребителем хлопка являлась армия (взрывчатые вещества, униформа и пр.), да и мировые цены были значительно выше. Сейчас цена мирового рынка колеблется около 1000 долл. за тонну волокна (что эквивалентно 2-3 т сырца, получаемым с одного гектара). Наращивать производство бессмысленно: если мы вырастим на миллион тонн больше – цена пропорционально упадет.

По Средней Азии (без Казахстана) на одного сельского жителя приходится 0,17-1,0 га пашни, т.е. хлопок дает годовой доход на душу населения 170-1000 долларов (примем, что попутные продукты вроде хлопкового масла, гузапаи и жмыха покрывают расходы на выращивание и очистку волокна). Представляется, что минимальный размер фермерского поля для достойного существования семьи из пяти человек должен составлять 20 га. Куда девать избыточное сельское население? Диверсификация сельхозкультур, свободный рынок сельхозпродукции, рынок земли плюс комплексные программы обеспечения занятости через развитие переработки, малого бизнеса и пр.

Я как-то сравнивал статистику по районам с разным уровнем развития коллекторно-дренажной сети (КДС). Считается, что земли с удельной длиной КДС в 30-40 м/га и выше имеют хорошее обеспечение дренажом. Но в целом степень засоления земли и урожайность не коррелируют с плотностью КДС. Получается, что без дренажа нельзя, но и он не спасает… Это тупиковое направление.

Есть один малоизвестный аспект проблемы засоления. Меня всегда удивляло, что видимая соль на хлопковых полях появляется не в жаркий, а в холодный период (особенно ранней весной). Ученые и хозяйственники в упор этого не замечают. Во-первых, испарение продолжается и в холодное время. Во-вторых, воды нашего региона сульфатно-натриевые, а при температурах ниже 10 градусов Цельсия растворимость сульфата натрия (десятиводного) минимальна, вот он и кристаллизуется на поверхности почвы. Получается, зимние промывки, в лучшем случае, неэффективны, а в худшем – вредны для почвы. Но нынешний уровень осмысления этой проблемы не выходит за рамки балансовых расчетов (вода-соли).

Тимур Беркелиев — кандидат геологических наук, работал в Институте Геохимии им. Вернадского в Москве. Прошел стажировку в Корнельском университете (США) в 2002 г., где занимался вопросами управления природопользованием. Соучредитель и член совета директоров Crude Accountability. Прошедшие 20 лет занимался вопросами контроля загрязнений окружающей среды и устойчивого использования природных ресурсов и работал в различных международных организациях и НПО, является со-председателем экоклуба Катена в Ашхабаде. Участвовал в проекте «Окружающая среда и безопасность» поАмударье и Каспийскому региону и в проекте WWF «Эконет — Центральная Азия». 

Т.Беркелиева нельзя упрекнуть в лоббировании интересов официального Ашхабада: в конце декабря 2009 года Т.Беркелиев вынужденно покинулТурменистан: в ноябре 2009 года он был задержан сотрудниками Министерства национальной безопасности Туркменистана и в течение нескольких дней подвергался допросам, после чего был отпущен. Правозащитный центр «Мемориал» полагает, что Т.Беркелиев мог быть задержан в связи фактами утечки информации о реальных запасах ряда газовых месторождений; по другой версии — его преследовали за профессиональную деятельность. В частности, Т.Беркелиев открыто заявлял о том, что строительство Каракумского озера усугубит экологические и другие проблемы региона. 

Источник: Фергана