Зарисовки о прошедшем лете. Каспий, как мы тебя любим!

Из подлинных историй Русской Азии…

Наши ноги с наслаждением утопали в чистейшем песке, нас ласкало во всю свою мощь туркменское солнце, а разгоряченные сердца освежали волны синего моря. Мы наслаждались и вспоминали то время, когда нам был доступен на Авазе лишь городской пляж, где бились в изнеможении волны, пытаясь сдвинуть огромные валуны, да тощая корова жевала газеты из мусорки. Тогда мы мечтали хотя бы об одном туркменском отеле. А теперь их не перечесть: Даянч, Ватанчи, Небитчи, Арзув, Кувват, Сердар, Дениз, Балкан, Мары, Дашховуз, Берекет, Хазына, Беркарар, Хасыл, Елкен, Кервен… насчитали двадцать. Но пальцы еще пришлось загибать. А Яхт-клуб? Там тоже есть отель. Не на каждом даже средиземном курорте высотки подобной современной архитектуры. Однако там, точно знаю, официанты не купают свои пальцы в супе гостей, портье извиняется, когда забыли поменять сгоревшую лампочку, а на пляжах сотни аниматоров обеспокоены только тем, чтобы развеселить отдыхающих.

На туркменском курорте дамы кислые от скуки. Одна забава у них «айпады». Конечно же, на туркменском курорте прелести Wi-Fi не предусмотрены и для многих пока неизвестны. Но зато с мобильниками даже в море не расстаются, болтают без устали да фоткают друг друга, чтобы потом хвастать у кого больше лайков в «Одноклассниках». Хотя о развлечениях здесь тоже продумано, но очень своеобразно: все мировые достопримечательности доставлены прямо к отелям. Только б люди не просились за границу. На катере можно проплыть по рукотворному каналу под знаменитыми мостами мира, увидеть в новом музее все достойные упоминания исторические флотилии и корабли, а для постоянных детских фестивалей, на которые и двести зрителей собрать трудно, монтируют такие мощные сцены, как для выступления, например, «Машины времени». Да, эта группа в забытые времена выступала на плохоньком тогда ашхабадском стадионе. Теперь, уж, не приедут…, да и таких честных ребят и не позовут.

Законсервированная иностранная экзотика не удовлетворяла и нас. В свободное от моря время бродили по Туркменбаши, с каждым разом все более и более осознавая, что современное архитектурно-оздоровительное великолепие Каспия лишь оправа для настоящей драгоценности — старинного лика приморского города. Здесь, как в Барселоне и Анталии, Хайфе и Ницце, непременно, должны быть легкие кафе, сувенирные лавки, масса других национальных веселых затей. Экскурсии! И музыка! Как ее не хватает на туркменском курорте. Наша шумная компания «зажигала» на пирсе под мобильник. Даже гордость курорта — поющие фонтаны — полосуют небо лазерами без аккомпанемента…

Впрочем, мы не скучали. Память дарила развлечения. Память наша ведь не Wi-Fi. Она не зависит от запрета чиновников.

Сподвижники Петра

Мы взбираемся к дому по горе. Как в Гурзуфе, радуюсь я. Этим черноморским курортным поселком на склоне горы я была очарована в юности. Экскурсия началась. Мы не первый год отдыхаем на Туркменском побережье Каспия, знаем его историю, но каждый приезд что-то новенькое вдруг да и откроется. В этот раз непременно решили навестить Гызылсув. Там еще при Петре Первом князь Бекович-Черкасский хотел основать форт, чтобы закрепиться в лучшей бухте на Каспии и проложить путь в Хиву. Путь из варяг в индусы русским купцам и разведчикам неизменно преграждали хивинские воины. Прорубив дверь в просвещенную Европу, царь-реформатор попытался проломить проход в богатую Индию. Походы закончились весьма печально. О славе российских первопроходцев, сподвижников Петра Первого, постамент «Роза ветров» на Гызылсув.

Жизнь местного населения, сильно поредевшего и поскудневшего, вызвала у нас жалость. В советское время, когда водные запасы Каспия стали резко убывать, решено было в этой акватории наложить разной степени запреты на всякую хозяйственную деятельность, при этом никто из мудрых авторов проекта не думал о туркменах моря, которые по этой причине из вольных жителей – охотников и рыбаков, стали браконьерами. Закрылся рыбозавод и Каспий-отец превратился в жадного отчима. А между тем рыбы в Каспии так и не стало больше. Кильки теперь и той нет. А товарооборот до сих пор не потерял колонизаторский характер. На остров везут в обилии водку. Самый ходовой товар. Лечиться надо — на острове у многих мужчин почему-то всегда болит голова. А с острова (кстати, островом стал тогда, прорубили в длиннющей косе канал для прохода больших судов) пакеты с кефалью — жалкую добычу вольных браконьеров. Иначе их не назовешь, они ведь ловят не на свое пропитание. Впрочем, без браконьеров давно закрылся бы рыбный рынок в городе. Самобытное поселение в Гызылсув — меньше двухсот домов на «куриных ножках», происхождение которых до сих пор волнует ученых. Почему так же, на сваях, строили дома и в древней Месопотамии?

Шестьсот человек доживают свой век в этой огромной изолированной песочнице без света (ночью дизель выключают), без воды (привозят ее флягами из города) и без всяких других человеческих условий и еще даже размножаются, есть семья с 14 детьми. Сарафанное радио донесло, что скоро выселят последних жителей. Паника среди старожилов – а как в городе на этаже, без лодки, без любимого ружья. Но при нас пограничный транспорт привез на остров рыжий экскаватор. Он с трудом вывалился с трапа на берег, а с раннего утра, ворча и неуклюже загребая песок клешней-ковшом, стал медленно передвигаться к месту дислокации для выполнения задания – помогать проводить в Гызылсув постоянное энергоснабжение. Жители повеселели без водки: однако, прогресс намечается. И еще хорошая новость: в проекте строительство морских пассажирских вокзалов в городах Туркменбаши, Хазар и поселке Гызылсув.

А мы очень опечалились, когда пошли навестить памятник российским морепроходцам. Известно, что судьбой памятника интересовалась многие питерцы: Валентина Матвиенко в пору губернаторства, строители из «Возрождения», исследователи с исторического факультета Санкт-Петербургского университета. А год назад, говорят, приезжал «один мужик», что-то ремонтировал. Действительно, видны следы скорой деятельности, восстановил расколотый вандалами кенотаф, что-то побелил, что-то замазал. Но памятник российской доблести по-прежнему жалок. Нет шаров-глобусов с орлами на решетках. Одна заплатана ржавой кроватной спинкой. У знаменитой «розы ветров» из четырех букв, очень точно означающих стороны света, осталось только три, отпадет скоро и следующая, да, если я не ошибаюсь, якорь или якоря здесь стояли другие, литые. Надписи еле читаются: «Въ пустыне дикой Васъ, братья, мы нашли, и теплою молитвою Вашъ прахъ почли…», «Красноводский отрядъ сподвижникамъ Петра I». Цифр на датах осталось мало: «1719г.», «1872 г.», «…20…(«замазано», «19…(замазано)).

Трудно теперь добраться иностранцам-русским на режимную территорию, но можно найти реставратора из местных, да и постоянного охранника.

Шедевр Бенуа

С высадкой в 1869 году следующих посланцев Российской империи, а именно кавказских войск полковника Столетова, Красноводский залив стал обживаться. Первым делом было сооружено небольшое укрепление. Потом за ненадобностью обороны толстостенную «бастилию» с вмурованными в первый этаж амбразурами для пушек заняли аптекари. Только недавно там разместился музей краеведения, но нет на стендах экспонатов об основателях города. Можно назвать их колонизаторами, если очень хочется, но не подтирать прошлое, как ученики в дневнике свои двойки. Историю ластиком не сотрешь — она за окном музея. Да и зачем забывать, ведь есть чем нам гордиться. На туркменской земле российская армия потеряла пыл к дальнейшим завоеваниям. Иначе, кто его знает, может быть, империя поглотила бы еще и полуостров Индостан.

Со ступенек гостиницы «Хазар», не такой комфортабельной, но удачно вписанной в облик города, интересно наблюдать: к железнодорожной станции точно по расписанию «подлетел на всех парах» длинный состав и остановился. Он готов был мчаться еще, но дальше рельс нет. Финиш и старт. Сюда, в местечко Шагадам, в 1896 году из Михайловского залива русские солдаты перенесли рельсы трансмагистрали, которая обязана была обеспечить снаряжением новую военную экспедицию, ведь земли ахальских текинцев еще были белым пятном на огромной карте азиатских побед и раздражали русского царя. Только когда пала крепость в Геоктепе, рельсы соединили важные точки завоеванной земли, которую теперь мы называем Центральной Азией. А были и проекты рельсового пути, аж, до Индии.

Сегодня все приезжающие фотографируют железнодорожный вокзал, архитектурный шедевр мавританского стиля, созданный к 1896 году азиатским Бенуа — племянником знаменитого российского Л. Н. Бенуа. Вокзал был исходным путем продвижения царизма вглубь Азии. Рядом была портовая пристать, она доставляла через Каспий военные силы из России. Как пишет В.Н.Гартевельд в книге «Среди сыпучих песков и отрубленных голов»: «Пароходство на Каспийском море забрало в свои руки Общество «Кавказ и Меркурий», которое и является в этом отношении царем и богом. Существует здесь, правда, еще и другое общество — «Восточное»; но у последнего почти вся деятельность сосредоточивается на грузовом движении и, в силу этого, пассажирские рейсы монополизируются всецело первым обществом. Таким образом, публика, волей–неволей, попадает в цепкие лапы «Кавказа и Меркурия», для которого пассажиры являются лишь живым грузом и с которым оно очень мало церемонится. За минимальные удобства, общество взимает максимальный, даже чудовищный, тариф». И сегодня составной частью системы Туркменистана в международных транспортных коридорах являются железнодорожные паромные переправы Баку — Туркменбаши. Она входит в европейский маршрут. Но мало что изменилось в отношениях к пассажирам. Как и 150 лет назад, «за минимальные удобства … максимальный, даже чудовищный, тариф».

В эпоху российских завоеваний полковые командиры с морского порта ехали прямо на места дислокаций, в свой последний колониальный поход. Встречающие их солдаты громко кричали: «Здравия желаем, ваш-о-о-о!». Но нам приятнее представлять и описывать жизнь Красноводска — Туркменбаши, когда империя уже прекратила штурмовать туземные крепости и начала вкладывать средства в благоустройство обширного края. Вижу как на этой станции из белых, как и сегодня (чтобы отражать солнечные лучи и не перекаляться), вагонов выходили красивые, нарядные и выхоленные дамы в удивительных шляпах, штатские господа в изящных костюмах, самоуверенные усатые офицеры при эполетах, чиновники в пробковых шлемах, как у африканских колонизаторов. Возможно, многие себя такими колонизаторами и чувствовали. Ведь приезжали осваивать новые земли. Пассажиров тогда удивляло требование показывать на вокзале паспорта. Местные власти города впервые ввели это правило, чтобы уберечься от масс переселенцев из голодающих российских губерний.

Вокзал в тот день пестрел флажками. Встречали почетных гостей – участников очередного фестиваля детского творчества. Мы же вспоминали всех знаменитостей, которых встречала привокзальная площадь за свою историю. Перечислили царских генералов, память о которых осталась в прежних названиях улиц туркменских городов. Сюда высаживались корреспонденты английских, французских и других газет, когда мир внимательно следил за прокладкой Закаспийской железной дороги через знойные пески от Каспийского моря к Амударье. Это теперь Филиппа Киркорова и иже с ним авиалайнерами доставляют прямо на каспийские концерты. А прежде российские артисты, совершавшие турне по азиатским окраинам империи, добирались морем. Вспомнили тех, кого приютил город в годы великой отечественной войны, в том числе писателей и моего любимого Константина Паустовского. Славу любому захолустью дает даже одно значительное историческое имя, а здесь целый поэтический венок.

Судя по архивным фото, на вокзальной площади всегда к услугам прибывших были готовы местные извозчики. Как полтора века назад, в портах и на вокзале, и сейчас немало извозчиков, но пассажиры ими не довольны. Ашхабадские и небитдагские водилы на «сиенах» и «камри», «тайотах» и «лисичках» и «бабочках» сидят сутками под палящим солнцем, но цену не спускают. Иранцы давно уже обуздали подобную массу самодеятельных автоизвозчиков. Сносную цену и безопасность на дорогах гарантируют у них специальные службы в аэропортах и на вокзалах.

Ильга Мехти

Продолжение следует