Михаил Романовский
Real Clear World (перевод inozpress.kg)
Как показали недавние события на Украине, в постсоветском пространстве до сих пор происходят значительные экономические и политические преобразования. После распада Советского Союза мир приветствовал 15 новых суверенных государств. Каждый из них выбрал свой путь, некоторые из них пошли к демократии, а другие пошли ошибочным путем.
Страны Центральной Азии по-прежнему решают многие вопросы построения государственности. Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан все обрели независимость в 1991 году. Первые несколько лет после распада СССР был отмечен энтузиазмом за демократию, особенно в Казахстане, Кыргызстане и Узбекистане. Новые избирательные системы в этих странах характеризовались вначале большой долей инноваций. Однако политическая номенклатура, сформированная в коммунистическую эпоху, оказалась не в состоянии соответствовать ожиданиям.
Американский политолог М. Стивен Фиш утверждает, что глубина изменения среди элит определяет эффективность экономических реформ в странах, переходящих к демократии. Политическая модель в Центральной Азии не могла служить в качестве основы для конструктивного будущего. Правящие классы до сих пор разделяют Советский менталитет, что приводит к централизованной политической системе с высоким уровнем экономического и политического государственного проникновения. Контролируемые СМИ уязвимы давлению, а оппозиционные движения, если они существуют, блокируются и маргинализируются. Хуже всего, наверное, в Туркменистане, который постоянно находится среди стран с самым низким рейтингом в оценках свободы.
Государства Центральной Азии различаются между собой, но они имеют некоторые общие черты. Доминирующей религией является ислам, начиная с 60% в Казахстане, и с более 90% в Туркменистане. После советской эпохи, были возрождены национальные языки, четыре из которых — кроме таджикского — принадлежат к тюркской группе языков.
Республики Центральной Азии также борются с кризисом национальной идентичности. Процесс переосмысления своего национального происхождения начался только в начале 1990-х, и определяется многими факторами. Одним из них является этническая смешанность. Более ста этнических групп проживают в Средней Азии. Узбекское меньшинство в Кыргызстане, Таджикистане и Туркменистане колеблется между 9 и 14 процентами соответствующего населения; этнические русские проживают в каждой стране и составляют примерно одну четвертую часть населения Казахстана.
После распада Советского Союза появившийся идеологический вакуум в Центральной Азии был наполнен многовековой клановой региональной системой. В настоящее время, внутренняя политика часто зависит от неформальных сетей. Это племенная принадлежность, что определяет распределение власти и богатства. Например, казахстанская модель исторически состоял из трех племенных союзов, называемых жузами, которые делятся в Улы (старшего), в Орта (среднего), и Киши (младшего). Ряд министров в Казахстане родом из старшего клана президента Нурсултана Назарбаева. Коррупция, наряду с патронажем, также является основным компонентом клановой системы. Туркменистан и Узбекистан расположились на 168 месте в индексе коррупции TransparencyInternational.
Еще одним сходством стран Центральной Азии является долговременность глав государств. Казахстан, Таджикистан и Узбекистан управляются президентами на протяжении более чем 20 лет. Демократии приходится очень трудно укорениться без передачи власти.
Несмотря на взлеты и падения в регионе, Центральная Азия остается важным пересечением различного экономического и геополитического окружения. Благодаря своему расположению в самом сердце Евразии, регион имеет значительный потенциал участия в торговле. Современный Шелковый путь является видением, если будет реализован, который может стать прибыльным для различных заинтересованных сторон. Когда дело доходит до природных ресурсов, Центральная Азия становится поляризованным. Таджикистан и Кыргызстан являются странами без выхода к морю с ограниченными природными богатствами, однако, Туркменистан и Казахстан являются странами, основу экономики которых составляют нефть и газ и они входят в число основных мировых экспортеров.
Архитектура безопасности в Центральной Азии также имеет жизненно важное значение. Основными вопросами, вызывающими озабоченность в регионе, являются исламские радикалы, потоки наркотиков и незаконная торговля оружием. Как только объединенные силы ИСАФ/ОНС будут выведены из Афганистана в 2014 году, региональная система – оказавшаяся уже хрупкой — будет подвергнута еще большей опасности. Ключевым приоритетом для Соединенных Штатов заключается в сохранении там своего военного присутствия. В настоящее время силы НАТО работают из Центра транзитных перевозок «Манас» в Кыргызстане, который будет закрыт в июле, и из небольших контингентов, в основном французских и немецких, функционирующих в Узбекистане и Таджикистане. Вашингтон срочно ищет новый военный объект для обеспечения своих интересов в Центральной Азии. Таджикистан, после серии начальных переговоров, думается, может стать потенциальным партнером для размещения американской базы.
В теории Самюэля Хантингтона, Центральная Азия является регионом, по поводу которого могут конфликтовать разные цивилизации. Этот регион является важным не только для России и Китая, но и для Соединенных Штатов и Европы. Вашингтон, как крупнейший донор в Центральной Азии, должен содействовать стабильности и процветающего видения будущего на основе дальнейшей поддержки гражданского общества, а также поддерживать сбалансированную, но строгую, позицию по отношению к авторитарным правительствам. Если Запад не будет вовлечен, вмешаются с удовольствием другие акторы, как на Украине, и поддержка демократии может оказаться на самом низком уровне в их политической повестке дня.
Источник: Real Clear World (перевод inozpress.kg)
