Начало осени самое время осматривать нашу удивительно богатую достопримечательностями землю. Хорошо бы хоть на сутки приехать в Байрамали, и босыми ступнями окунуться в бархатную пыль великого города. А потом познакомиться с хранителем жемчужины Старого Мерва, а точнее с охранником мавзолея султана Санджара, и от этого увлеченного человека узнать о непростом жизненном пути одного из величайших султанов, кроившего мировую историю. За справками и уточнениями охранник то и дело будет обращаться к зачитанной книге Азима Ахмедова, поминая добрым словом этого талантливого историка, чья душа, похоже, все еще не в силах расстаться с Султанкалой, продолжая любоваться, открытыми, наконец, реставраторами узорами уникальной росписи внутри мавзолея.
Маленьким мальчиком он пас овец среди руин, наблюдая, как срисовывает в альбом что-то с этого мавзолея красивая светлокожая женщина. Она заметила ребенка и приблизилась к нему с бутербродом. Но вечно голодный подпасок гордо отказался. Через много лет они встретились вновь в центральном вузе. Известный специалист по восточной архитектуре Галина Пугаченкова и он, студент Азим Ахмедов. Эти профессионалы любили и спасали для нас Мерв.
Меня потянуло зайти в дом, где жил Ахмедов, благо, расположен он рядом в соседнем поселке. Да еще хотела насладиться художественными произведениями его родственника, очень талантливого, которые я видела много лет назад. Тогда уже их автор художник Хошгельды Шахбердыев покинул наш мир. Врачи ему, совсем юному, не обещали долгого срока жизни. Но Хошгельды занялся йогой, и она активизировала его силы. Стал студентом Института кинематографии, но сердце все же остановилось. Никто из родных не хотел верить в его смерть. Всем казалось, что йога сотворит чудо, и мотор его уже окрепшего организма вновь застучит. Старенькая мама не могла смириться с горем, и решила, пусть хотя бы живет память о нем. Она понимала, что сын был талантлив, потому что было много поклонников его особого жизнеощущения, выплеснутого на красочные полотна. Европейские ценители ходили вокруг картин, предлагали деньги за все работы. Большие деньги. Хошгельды не продавал.
Мама сохраняла картины в специальной юрте. В другой был очаг, вокруг которого собирались друзья из Марыйской писательской организации и все те же гости из-за рубежа, все также умолявшие маму продать им хоть немногое из этой обширной коллекции. Всех покорял талант Шахбердыева. На прощанье мама одаривала гостей сладкой джудой с любимого дерева Хошгельды.
Дерева уже нет, нет уже ни его мамы, ни тети, портрет которой со свечой по силе проникновения в суть мудрости пожилого человека никак не ниже рембрантовских. Сегодня это полотно из немногих произведений, что сохранились в доме самобытного художника. Но все растерялось во времени и … по базарам. Хорошо, что несколько произведений спасла их родственница, передав в Музей изоискусств Туркменистана. Но и это не гарантия, что работы Хошгельды сохранятся для потомков. Теряются многое даже в таких хранилищах, что греха таить. Исчезли редчайшие экспонаты из Музея ковра. Да что там говорить, исчез и знаменитый ковер «Долой калым», оставшись в истории туркменского искусства лишь в репродукциях художественных альбомов. Я вспомнила о нем только потому, что соткала его именно та бабушка с портрета со свечой, который я упомянула, когда она была молодой.
Да, эту семью обильно оросил милостью Всещедрый! Писатели, журналисты, от этого корня и туркменский соловей – Мединиет Шахбердыева, отец и дяди которой пострадали в 37 году. Девочка осталась сиротой, но о ней позаботились сотрудники детдома, оценившие ее природное дарование.
Что я еще могу сказать, кроме того, пора вспомнить о народных талантах, создавать в этрапах не только музеи сокровищ, найденных в нашей древней земле, но и музеи талантливых семей, именно там, где они были явлены миру – в маленьких селах, поселках, среди пустыни и в горах.
Ильга Мехти
